Тропа. Дорога. Магистраль
Шрифт:
Герман долго изучал список. Для него это был список надежды. Некоторые из этих имен скоро будут написаны на могильных памятниках. Была бы воля Геры, он бы всех взял, но такого права у него, к сожалению, не было. Доктор споткнулся на фамилии Королева. Что-то потянуло его читать дальше. Алена Антоновна. Антоновна... Копия паспортов родителей прилагалась. Герман окунулся в историю болезни девочки и позвонил заведующей. Почему он не узнал об этом раньше? Ведь мог встретить Антона в больнице, когда тот приходил. Теперь уже поздно об этом думать.
Заведующая долго не брала трубку, а потом отругала за то, что молодой врач отрывает ее по пустякам. Но Гера уже не слушал, точнее, не давал вставить ей слово. Он просил, нет, умолял дать место Алене, обещал, что сам займется девочкой, подыщет для нее донора. Алевтина Георгиевна стала возражать - равны все, и то, что Герман когда-то учился с отцом ребенка - это ничего не значит.
– Значит!
– не выдержал Городецкий и стал кричать в трубку, - это очень много значит для меня лично. Пожалуйста, я прошу вас. Как бы ни кощунственно это звучало, но я хочу, чтобы Алена Королева поступила в наш центр, и сделаю все для этого.
Заведующая вздохнула и пообещала поговорить об этом завтра утром. Герман дежурил и всю ночь не мог думать ни о чем другом, как о том, что, возможно, у него появится шанс вылечить дочку бывшего друга. Видеться с ним. Разговаривать. Более десяти лет прошло, а болезнь по имени "Антон" не отступила. Гере не надо было много, просто узнать, как он, и попросить прощения за то, что когда-то сломал их дружбу, а новых отношений они построить так и не смогли. Было глупо просить прощения за то, что влюбился. Было глупо возвращаться к событиям давно минувших дней. В нынешней ситуации это все неважно. Главное, дать шанс девочке, в которой течет кровь любимого когда-то мужчины.
Заведующая полчаса ругалась с врачом. Тот доказывал ей с пеной у рта, что нужно сделать, как он сказал, обещал брать еще больше работы, дежурить в праздники, и даже грозился увольнением. Терять хорошего специалиста Алевтина Георгиевна не хотела. Но и на уступки пойти не могла. Все-таки их в любой момент могли проверить. Герману пришлось обратиться в поликлинику, где девочка стояла на учете. Сдаваемые в период жизни анализы говорили о симптомах гематологу, но районный педиатр не обращал на них внимания. Затем ему пришлось позвонить Антону, чей номер был указан в документах, и попросить его приехать, чтобы переписать заявление более ранней датой. Конечно, Королев по голосу Геру не узнал и сказал, что скоро будет. Заведующая, глядя на ту деятельность, что развел Городецкий, только разводила руками. Если все получится, то, собрав необходимые справки, можно будет привозить девочку.
Антон, постучав, вошел в триста пятнадцатый кабинет, как ему сказали по телефону, даже не посмотрев на табличку. Меньше всего он ожидал там увидеть школьного товарища.
Герману показалось даже забавным увидеть удивление бывшего друга, он рукой предложил ему сесть, и стал объяснять причину звонка. Строить из себя взрослого доктора было тяжело, но он сейчас позвал Антона ради дела. А об остальном они всегда смогут поговорить позже. Гера надеялся, что смогут.
– Антон Алексеевич, спасибо, что приехали. Представляться не буду, так как мы уже знакомы. Дело касается вашей дочери и возможности ее госпитализации к нам в отделение. Освобождается одно место в связи со смертью пациента, и мы бы хотели предложить его Алене.
Зря он сказал про смерть пациента. Антон, не успевший отойти от шока, резко побледнел. Пока Герман говорил, он во все глаза смотрел на молодого мужчину в белом халате и со стетоскопом на шее, видя и не веря. Пытался сопоставить образ четырнадцатилетнего мальчишки и образ успешного врача.
– Антон Алексеевич... Антон Алексеевич... Вам плохо? Может, воды?
– Антон...
– Что?
– Просто Антон. Не надо отчества.
Герман смутился. Не надо, так не надо. Он ведь просто ведет себя, как с любым из родителей его маленьких пациентов. И не важно, что при этом любуется так изменившимся, но знакомым лицом, отмечает про себя залегшие тени под глазами и острые скулы. А еще старается не паниковать и взять себя в руки.
– Хорошо. Так. На чем мы остановились? Я случайно увидел имя Алены в списке и убедил Алевтину Георгиевну, чтобы мы немного продвинули ее выше. Для этого мне надо, чтобы вы занялись сбором справок, и чтобы на заявлении стояла другая дата, - Гера протянул новый бланк и список, - Заполняйте пока, а я пойду к заведующей еще раз и скажу, что все улажено, и скоро к нам поступает новая пациентка.
– Скоро?
– Антону не хватало воздуха. Куда-то испарился, исчез.
– Да. Соберете все справки, сдадите нужные анализы и привезете ее сюда. Сколько ей? Пять? До семи лет возможно нахождение с ребенком родителей или родственников. Вы или ваша жена...
– Мы в разводе. Она обещала лишь навещать дочку.
Герман мысленно похвалил себя за то, что смог сдержать эмоции. Что ж это за мать? Вечно Антон не тех выбирает. Выбрал бы его тогда... Отмахнув от себя ненужные мысли, Городецкий буркнул "ясно" и поспешил покинуть кабинет. Он скрылся в служебном помещении и сполоснул лицо холодной водой, затем предупредил заведующую, что сейчас они придут с отцом девочки, и вернулся в кабинет. Антон уже переписал заявление. Герман поманил его за собой, и они прошли к заведующей, где еще полчаса проговорили. Королев еще несколько раз услышал о том, что нужна будет операция и донор, что нужны будут деньги. Для него это был лишь вопрос времени. Насобирает. Украдет. Почку продаст. Что угодно, хоть душу дьяволу. Лишь бы дочка осталась жива.
Выйдя из больницы, Антон наконец-то смог вздохнуть. У него появилась слабая надежда на то, что теперь все будет хорошо. И никогда бы в жизни он не мог подумать, что этот шанс ему даст мальчик, которого он обвинял в предательстве и ненавидел.
***
Алену перевели в детский медицинский центр. Можно было немного выдохнуть. Антон, не зная покоя, зарывался в работе. Ему было необходимо заключить как можно больше сделок, прежде чем самому лечь в больницу. Он отсекал от себя мысли о том, что его костный мозг может не подойти дочери. В этом случае всегда можно было взять еще пробу у матери девочки, но Антону не хотелось быть ей должным. От своей бывшей жены он вообще ничего не хотел.
Антон, который каждый день навещал дочку, почти так же часто сталкивался в коридорах больницы с Германом. Подобные столкновения обычно оборачивались только коротким приветствием или разговором о девочке. Ни шагу в сторону. Антон очень бы хотел сказать, как сильно благодарен бывшему другу за помощь, но слова всегда застревали где-то в области горла. Он чувствовал себя уязвимым в эти моменты, и это ему совсем не нравилось. Королев, который уже потерял свою корону, по-прежнему цеплялся за собственное самолюбие.