Тропа. Дорога. Магистраль
Шрифт:
– Отвали...
– Гера. Ты... это... извини, если обидел... Я же как лучше хотел...
"Лучше? Для кого лучше? Для меня, для себя? Не будет лучше! Не в этой жизни!" - подумал Городецкий, а вслух ответил: "Проехали. Просто больше мне не предлагай такого. Если мне надо будет, то у меня есть, где". Не добавил, что не с кем. Потому что с тем, с кем хочется - нельзя. Герман не боялся получить кулаком по темечку, смог бы дать отпор, он боялся стать изгоем в классе, а еще потерять друзей, особенно одного.
***
Учеба давалась тяжело, все мысли были лишь о том, чтобы закончить девятый класс, а потом... А потом станет легче,
– Ты чего приуныл?
– Антон, как обычно, улыбался во все свои тридцать два, излучая позитив и внутренний свет на всех окружающих.
– Ерунда. Родители опять мозги компостируют. Я им говорю, что кроме как врачом, никем другим себя не вижу, а они... Вчера подогнали мне справочник ВУЗов, будто я еще не определился. Вот нафига они так делают?
– Не парься, - рука друга легла на плечо, отчего Герман невольно вздрогнул. Тепло обожгло через одежду. Выдохнул, заставляя себя успокоиться. Это всего лишь дружеский жест, это ничего не значит.
– Родители - на то и родители, чтобы заботиться и переживать. Если бы они меня в лицей не пихали, то я не знаю, куда бы пошел. Сейчас столько возможностей! Мир открыт перед нами! Можно выбрать любую профессию, начать свое дело, пойти любой тропинкой. Главное, сделать шаг в правильном направлении.
– То есть, тебе все равно, кем ты будешь?
– спросил Городецкий, незаметно снимая с себя руку одноклассника.
– Нет, конечно, но я уверен, что не пропаду, - очередная задорная улыбка, светящиеся глаза, полные надежд и какого-то безрассудства. "Думать о будущем в четырнадцать лет? Пф! Дайте мне насладиться этим возрастом!"
***
Полгода на пределе нервов. Полгода сидения за одной партой, общих тусовок, тренировок и прогуливания уроков. Герман метался между подготовкой к предстоящим выпускным экзаменам и своими чувствами, которые то и дело пытались прорваться наружу, ломая препятствие, стену, которую ставил здравый смысл.
Вокруг пахло весной. Запах сирени разлетался по дворам и улицам. Майские дожди омыли землю, убрав грязь, что накопилась за зиму. Пришло время ветровок и кедов. Герман любил весну, ему казалось, что в это время года возможны любые чудеса. И просил небо лишь об одном - чтобы наваждение под именем "Антон Королев" наконец-то прошло. Небеса оставались глухи к просьбам мальчика, он все больше увязал в своих чувствах и все больше тратил душевных сил, чтобы не показывать их.
Выпускные экзамены прошли, как во сне. Вроде бы, столько готовился, а когда пришло время сдавать - будто перегорел. Казалось, что это всего лишь проверочные работы в конце года. И даже выдача аттестата на последнем звонке не изменила этого состояния - все равно его нести обратно через несколько дней.
Переломным моментом оказался выпускной. Герман наконец-то осознал, что больше не будет девятого класса, будет десятый, собранный из девятых. Кто-то будет знаком, кто-то - не очень, но главного человека, которого хочется видеть каждый день... Нет. Надо срочно прекращать об этом думать, иначе он сейчас разревется, как девчонка. Только этого не хватало. Надо отвлечься. Надо потанцевать с кем-нибудь для вида. Точно. С кем-нибудь, кто уйдет, чтобы потом не было притязаний в его сторону. Потому как бегать от порядком приставучих подруг уже надоело.
– Позволь пригласить тебя на танец?
Девочка засветилась и засияла, как новогодняя елка. Никогда Городецкий не обращал внимания на "серую мышку", а сегодня - пригласил танцевать. Гера подумал, что хоть кто-то сегодня будет счастлив.
Вечер подходил к концу. Народ потихоньку расходился. Только бывшие девятиклассники продолжали строить планы на продолжение праздника. Решено было прикупить алкоголя и двинуть в сторону одного из парков. Если бы Герман знал, что будет происходить дальше, то не пошел бы.
***
Опьянение - удивительно опасное состояние. Когда ты пьян, то почти физически ощущаешь, как крутится планета, и вертишься по инерции вместе с ней. Состояние эйфории. Состояние безнаказанности за любое действие. Когда мозги выключаются, оставляя место инстинктам и желаниям.
Парк встретил выпускников полутемными аллеями и скамейками, где тут и там сидели небольшие компании. Бомжи сегодня, видимо, решили уйти в места, более безопасные и менее шумные, от греха подальше.
Гера был пьян. Тоша недалеко отстал. Вообще в их компании не было трезвых. Нигде никого не было трезвого. Даже девчонки, набравшись то ли смелости, то ли водки, норовили свалиться в кусты или поплавать в пруду, окруженном деревьями. Какие могут быть препятствия, если душа просит? И одна из них допросилась. Тоха никогда еще не был так счастлив, ненавистная школа позади, и можно было с чистой совестью открывать новую главу своей жизни, только для начала он решил смыть остаток старой.
Герман проглядел тот момент, когда Королев нырнул в пруд. В то время он помогал одной из одноклассниц нести тяжелые пакеты. Всплеск воды встревожил. Пусть лето, пусть днем тепло, но ночью... Кому в голову придет купаться? Решение загадки было простым, черноволосая макушка торчала над водой, а голос, который мог принадлежать только Антону, раздавался над парком.
– Долбо*б! Какой же ты долбо*б, Тоха!
Герман бросил пакеты на ближайшей скамейке и побежал к воде.
– Вылезай, придурок! Замерзнешь и простынешь!
– Нет! Здесь так классно! Давай, ныряй ко мне!
Кое-как парням удалось вытащить брыкающегося Королева, и если остальных только немного забрызгало, то Городецкий, который все же вошел в воду по колени, теперь с матами отжимал брючины и носки.
– Ну, и какого х*ра ты творишь? Вот нафига это было делать? Теперь весь выпускной - коту под хвост.
– Не бурчи. У меня от тебя голова болит, - Антон даже не пытался отжимать одежду, лежал с глупой пьяной улыбкой на лице. Костюм прилип к телу, а трава, на которой он лежал, стала мокрой и скользкой.
– И вообще, я теперь взрослый. Могу делать, что хочу, и никто мне - не указ. Даже ты.