Тропами подводными
Шрифт:
Между тем бот уже подходил к месту, которое мы облюбовали вчера днем. Глубина по относительно ровному дну повсеместно была от 12 до 15 метров. Разбросанные в беспорядке поблизости один от другого причудливые нагромождения камней, выступы скал, известковые горки погибших коралловых колоний были густо заселены всякой морской живностью.
Мы выбирали для отстрела рыбу весом не менее десяти фунтов и, как ни странно, мелюзга очень быстро усвоила это наше правило. Она свободно плавала вокруг, при нашем приближении нехотя уходила в норы и тут же появлялась вновь, видя полное к ней безразличие.
Малый холодильник бота емкостью 300 фунтов, загруженный в первый день охоты наполовину, быстро пополнялся.
Мы с Роландо находились на борту бота — я прилаживал новую стрелу взамен только что изогнутой в борьбе с крупным «кардинальским бонаси» — черным групером, а Роландо поднялся, чтобы выпить воды, — когда услышали крик Оскара;
— Пикуда!
Роландо, ружье которого лежало на дне — это было видно по его поплавку, маячившему рядом с ботом, — немедленно прыгнул в воду. Я последовал за ним почти сразу, но когда подплыл к ним, понял, что опоздал. Из левого бедра Роландо обильно сочилась кровь. За густой бурой пеленой не было видно раны, но это как раз и говорило о серьезности положения. В руках Роландо ружье было неразряженным, у Оскара ружья не было вовсе, а он в этот день, поскольку рядом был бот, охотился без кукана и поплавка.
Я подплыл вплотную, чтобы помочь Роландо, однако Оскар, который уже поддерживал его, проговорил:
— Пикуда! Там. — И он указал рукой направление. — Ружье! Чико, будь осторожен, рядом акула.
Теперь мне стало ясно, что произошло. О себе я не думал, не ощущал и своего тела: его не было, я превратился в дух, в единый всепобеждающий дух, который должен одержать триумф во что бы то ни стало — возвратить ружье и отомстить за товарища. Если бы рядом было пять барракуд и столько же акул, я точно с такой же решимостью помчался бы в сторону, указанную мне Оскаром, который кричал мне вслед:
— Будь осторожен! Esta' loca, ataca! [17]
Быстро проплыв метров двадцать — тридцать, я различил впереди, почти у самого дна, движущуюся тень. Видимость в тот день была отличной. Еще метров тридцать, и барракуда плыла уже подо мной. Стрела торчала у самых жабр хищницы и волочила за собой ружье Оскара. Это сбавляло ей скорость.
Дыша, как паровоз, выпускавший пары, я поспешно принялся накачивать легкие кислородом. План атаки родился сам по себе. Достигнув дна под косым углом и почти касаясь его, я сильнее заработал ластами. Барракуда двигалась впереди, чуть надо мной, а потому меня не видела. Когда расстояние, разделявшее нас, не превышало трех метров, я сделал рывок вверх резко выбросил руку с ружьем и прицельно выстрелил. Рыба кинулась в сторону, но тут же завертелась вокруг своей оси. Я понял, что стрела угодила в мозг. Выпустив ружье из рук, я помчался на поверхность за воздухом…
17
Она сумасшедшая, нападает!
Я был так упоен своей победой, что когда заметил присутствие рядом акулы, это никак не повлияло на мое настроение. Я даже не потянулся рукой к ножу, а спокойно поднял голову над водой, чтобы сориентироваться, где находятся бот и лодка.
Капитан бота уже несся ко мне на веслах. Трудно сказать, что думала акула, которая была свидетельницей погони за барракудой и могла легко полакомиться ею. Она лишь внимательно наблюдала за нами, не отставая ни на шаг.
Акула не проявила ни малейшей агрессивности, и когда я забирался в лодку, и когда, подобрав мой поплавок, стал подтягивать барракуду к лодке.
На мой вопрос, что с Роландо, капитан только и ответил:
— Mucha sangre. [18]
Мы поспешили к боту, и тут мне пришла в голову мысль отблагодарить акулу, которая вела себя по отношению ко мне по меньшей мере как воспитанная незнакомка. Я отхватил ножом у первой попавшейся под руку рыбы, лежавшей на дне лодки, голову и швырнул ее за корму. В следующую секунду стремительная тень метнулась к куску, и вода на поверхности забурлила дюжиной маленьких воронок.
18
Много крови.
А на борту бота Оскар уже хлопотал вокруг Роландо, лежавшего под тентом прямо на палубе. Он наложил ниже раны скрученное в виде жгута полотенце, на кровь продолжала сочиться. Рана была большой, рваной и в отдельных местах глубокой.
— Больно? — спросил я Роландо, доставая из рюкзака походную аптечку.
— Немного… Сейчас только… начинает пульсировать. А в воде не болело. Я видел, как она меня схватила, но боли не было совсем, даю слово.
— Потерпи, Роло, скоро будем у врача, — сказал Оскар и попросил меня принести из кубрика часы.
Капитан уже вел свой бот полным ходом в порт. Он сокрушенно покачал головой.
— Ты помнишь, сколько можно держать полотенце затянутым? — спросил меня Оскар.
— Полчаса, но не больше.
— Давай часы, я буду следить. — И, обращаясь к пострадавшему, добавил: — Терпи, Роло, сейчас будет больнее.
Кровь засочилась обильнее, но когда мы вновь затянули жгут, остановилась совсем. Я принялся осторожно промывать рану раствором перекиси водорода. Роландо стало не по себе.
— Послушай, а как это случилось? — спросил я его, чтобы отвлечь.
Он открыл глаза.
— Когда я подплыл к Оскару, тот уже был над пикудой. Я нырнул. Выстрел был отличным, прямо в голову, но она… — Роланд ругнулся, — бросилась на Оскара. Я никогда не думал, что пикуда может так раскрыть свою пасть. Зубы торчали, как шипы на беговых туфлях моего брата. Я ничего не успел сделать, как она уже вцепилась в ружье. Не знаю, как Оскар сумел его подставить. Потом мы оба всплыли, и Оскар сказал: «Ну чего ты? Догони! Она унесет мое ружье». Да я и сам знал, что надо делать.
— Принеси, будь добр, Оскар, — попросил я в это время друга, — в кубрике лежит моя тетрадь, вырви из нее пару чистых листов… Так, ну и дальше, Роло.
— Так я и нырнул. Спокойно, чтобы не испугать пикуду. Подплыл к ней и только прицелился, как она, шальная, рванулась ко мне. И глазом не успел моргнуть, вижу, она висит на ноге… Даю слово, боли не было. Если б не видели глаза, поплыл бы дальше.
Я улыбнулся. Роландо заметил и заговорил быстрее:
— Даю слово, чико! Защипало, как если б обжегся о кораллы, но только когда разжала пасть.