Тропою Толтеков
Шрифт:
– Вижу.
– Нарви ягод, съешь сам и принеси мне. Они должны помочь.
Безопасник без разговоров послушался, и они наелись кислых, с горчинкой ягод. Спустя несколько минут Костя начал ощущать действие индейского лечения. Саднящие боли в ранах стали утихать, голова чудесным образом прояснилась, и настроение стало немного лучше.
– Наверно наркотик, обезболивающее и антибиотик в одном флаконе, - глубокомысленно пробормотал походный врач и отдал приказ их маленькому отряду инвалидов. – Собираем ягоды, сколько сможем, и топаем в лагерь. Все остальное потом.
Несмотря на улучшившееся самочувствие, до лагеря они добирались битых два часа. Причем Толик оправился
Косте и в самом деле пришлось отлежаться пару дней, но потом здоровье заметно улучшилось, как подозревал Костя, во многом за счет ягод. Так что дальше археологические разработки пошли своим чередом. Русским ученым пришлось попереживать, когда они пытались снова найти тот лаз, в который они проникли. Вроде все было на месте, но вот никакого прохода в руинах больше не просматривалось. Не было и выхода из туннеля, из которого они должны были вывалиться внизу. Хотя, логически, при засыпанном ходе, они не могли оказаться снаружи, да еще живыми. Волей-неволей пришлось сделать вывод, что камни обвалили всю кладку и теперь проникнуть в проход – дело бесполезное. Себастьян объяснил, что, скорее всего, они угодили в наклонную шахту, куда сбрасывали трупы жертв. А о своем трансцендентном опыте Константин предпочитал помалкивать.
Спустя неделю они все еще ковырялись в округе Яшчилана. Как-то Костя осторожно разбирал заваленную камнями и заросшую растениями стелу, на которой вполне могли сохраниться тексты, которых так здесь не хватало. Когда он уже дошел до уровня каменной площадки, на которой она, по-видимому, когда-то стояла, под грудой каменной крошки блеснуло что-то зеленое. Костя почувствовал, как у него замерло сердце, и затряслись руки. Археолог воровато оглянулся и осторожно стал разгребать мусор. Да, он не ошибся и теперь знал, как богиня смогла передать свой подарок. Это было невероятно, но факт: он держал в руках точную копию амулета, одетого ему юной индейской красавицей из его сна. Не хватало только тонкой сухожильной веревочки. Вся непоколебимая реальность мира разом рассыпалась, как песочный замок, обрушившись на его несчастную голову невероятным подтверждением общения с духовными покровителями этой земли.
А спустя месяц после начала экспедиции их срочно отозвали по рации. В политических кругах разбушевался очередной шторм в виде Берлинского кризиса, и пребывание русских в стане врага предстало совсем в ином свете. Вот и получилось так, что ничего особенного для науки Косте свершить не удалось. Но он совсем об этом не жалел – ведь ему удалось узнать гораздо больше, чем можно было надеяться. Костя восстанавливал в памяти, слово за словом, весь «потусторонний» разговор, благо, это было не трудно – память на редкость четко зафиксировала все детали.
Оставалось еще одно, последнее предупреждение. Они тряслись в джипе военного образца уже не одну сотню километров, и пересекли небольшое высокогорье, но Костя чувствовал, что ему говорили не об этих горах. И вот, когда они после обеда въезжали в Сан Кристобаль, он, глядя на поднимающиеся за долиной, окутанные тучами горы, понял: вот тот перевал, на который нельзя сегодня ехать, а вместо этого необходимо остановиться на ночь здесь. Город располагался на плоскогорье, возвышающемся около двух километров над уровнем моря, и дальше дорога на Тукслу поднималась еще выше.
Костя не стал отмахиваться от снов и предчувствий, и железным тоном заявил сидящему за рулем Себастьяну:
– Остановимся здесь на ночь! Прекрасный городок – будет хоть что вспомнить кроме сельвы и гор.
– Но мы бы еще успели на ту сторону перемахнуть до темноты, - попытался возразить их заботливый американский коллега.
– Все равно, до Тукслы не доберемся, а здесь славно переночуем, - ответил Костя и добавил убийственный довод. – Пойми, мне же может уже никогда сюда не выбраться будет!
– Ясно, - кивнул тот и повернул машину в центр городка, выискивая, где бы остановиться на ночь.
Они еще успели устроиться в небольшом и относительно приличном двухэтажном отельчике с настоящим мексиканским рестораном внизу, как все небо заволокли тучи и на улице стало стремительно холодать. Спустя пару часов, на город обрушился сильнейший ливень, перемежающийся мокрым снегом. Вся компания собралась внизу и, заказав согревающие напитки, удивленно выглядывала в окна ресторана.
– Откуда ты знал? – шутливо спросил у Костика Толян. Он был свидетелем того, как приятель требовал остановиться в городе. – Ведь в горах, наверно, снег валит.
Костя не стал врать и ответил как можно ближе к истине:
– У меня сон плохой был. Какое-то беспокойство.
– Вот уж точно, «сон в руку». Ладно, крепче сядем на пятые точки и будем проматывать командировочные, - приняв решение, Толян принялся изучать меню, пытаясь разобраться в знакомых и незнакомых названиях блюд местной кухни.
В ресторанчике было уютно, народ, как из местных, так и из пришлых, потихонечку прибывал. Глядя, насколько мокрые и продрогшие люди заходят с улицы, у археологической компании пропала всякая охота выходить в темнеющую промозглость. В углу начали возиться три местных парня в шикарных сомбреро. Вскоре оказалось, что это оркестр, состоящий из пары гитаристов и одного индейского флейтиста. Дальше вечер проходил под сменяющиеся латиноамериканские напевы, которые музыканты от всей своей широкой музыкальной души громко горланили, разгуливая между столиков.
Где-то уже совсем поздно ночью по ресторану прошел слух, что на перевале что-то произошло. Себастьян проявил интерес и, походив между местных, вернулся с мрачными новостями. В горах прошел сильнейший снегопад, много машин оказалось в кюветах и даже не обошлось без человеческих жертв.
– Если бы не твой «каприз», - удивленно констатировал Себастьян. – Сидели бы мы сейчас где-нибудь в сугробе и то, в лучшем случае, а то и в пропасть сверзиться было недолго.
Хотя погода и наладилась к утру, выехать они смогли только на следующий день. Костя всю дорогу размышлял: «Все три предупреждения сбылись, и сомневаться в реальности сновидения не приходится. Тогда нужно хорошенько запомнить их просьбу. Вот только исполнения ее, видимо, придется ждать всю жизнь». Он временами незаметно прикладывал руку к груди, как бы убеждаясь, что там по прежнему на веревочке висит найденный им или, вернее, подаренный индейской богиней, кулон с ее изображением. Правда, девушка из его видения была в тысячу раз красивее, чем этот зеленый майянский «идеал красоты».
Таким образом, несмотря на скудность официального отчета, он вынес из поездки целый кладезь знаний и впечатлений. Жаль, что поделиться самыми сокровенными «впечатлениями» он ни с кем не мог даже по пьяной лавочке. Единственной отдушиной была Надя, его жена – человек, который ему верил без длинных обоснований и доказательств, просто потому, что знала – такими вещами он с ней шутить не будет. С другой стороны, ведь даже проболтайся она кому-нибудь о его истории – все равно сошло бы за несуразную шутку.