Троя. Грозовой щит
Шрифт:
К ним приблизилась микенская галера, но ее саму протаранил военный корабль дарданцев. Троянцы радостно закричали, но их крик быстро стих. Другое микенское судно ударило по кораблю Дардании, разбив ему корпус.
Гребцы яростно заработали веслами, но из-за паники ритм был потерян. Судно медленно развернулось, течение ударило по левой стороне кормы. Перегруженный корабль теперь подставил под удар борт, представляя собой прекрасную мишень. Олганос присел и, сняв свои бронзовые поножья, бросил их на палубу. Он выпрямился – как раз вовремя, чтобы увидеть нависающий над ними нос военной галеры. Ее таран ударил в обшивку троянского судна. Люди упали, испуганные лошади, когда палуба наклонилась, встали на дыбы и забили копытами. Затем они устремились через толпу воинов и прыгнули или упали в море. Когда галера отплыла назад, корабль ужасно накренился. Вода хлынула сквозь обшивку палубы.
Затем судно наклонилось вперед. Олганос налетел на перила и оказался в воде.
Когда он всплыл на поверхность, рядом с его головой пролетела стрела. Сделав глубокий вдох, он нырнул. А когда вынырнул, чтобы набрать воздуха, черная галера уже отплывала в поисках новых жертв.
Он услышал чей-то крик и увидел, что Скорпиос держит Джустиноса, тяжелые доспехи которого тянут их обоих ко дну. Быстро подплыв к ним, он помог поддержать крепкого воина, пытаясь развязать завязки его кирасы.
Мимо них полетели еще стрелы. Одна задела руку Скорпиоса, разрезав кожу. Олганосу удалось развязать кирасу Джустиноса, но не было возможности снять ее.
– Тебе нужно вылезти из твоих доспехов, – сказал он другу. – Нырни и сбрось их.
Испуганные глаза Джустиноса были широко раскрыты.
– Нет, – помотал он головой.
– Ты должен! Или ты убьешь нас всех. Я не отпущу тебя. Клянусь тебе!
Джустинос набрал воздуха, поднял руки и нырнул.
Скорпиос потянул за доспехи, а Олганос опустился под воду. Тяжелая кираса снялась, но Джустинос внезапно испугался и начал безумно барахтаться, пуская пузыри. Олганос нырнул глубже, схватил Джустиноса за рубашку и поплыл наверх. Но вес был слишком большим, и они оба начали тонуть. Тогда рядом с ним появился Скорпиос, и они вместе подняли голову Джустиноса над водой.
– Успокойся и дыши! – закричал Олганос. Джустинос стал жадно глотать воздух.
Мимо них по воде проплыло тело воина со стрелой, торчащей у него из шеи. К ним приближалась еще одна микенская галера, и Олганос мог увидеть ряд лучников на левом борту. Некторые из них усмехались, вкладывая стрелы в луки. Единственным способом выжить было нырнуть глубоко. Но как только они отпустят Джустиноса, он пойдет ко дну.
Джустинос понял это и мрачно сказал:
– Спасайтесь сами! Давайте!
И тут Олганос увидел, как что-то темное проплывает по воздуху по направлению к галере. Это был шар из сухой глины размером с череп человека. Он попал в лучника и разбился, разбрызгав на человека и вокруг то, что на первый взгляд могло показаться водой. Затем еще один шар упал на палубу.
Олганос повернулся и увидел несущийся на микенцев огромный золотой корабль с черной лошадью, изображенной на парусе. Лучники собрались вдоль палубы, и на врагов посыпался град огенных стрел.
От того, что случилось потом, у Олганоса перехватило дыхание. Он ожидал, что стрелы будут тлеть и, наверное, подожгут парус микенцев. Вместо этого всю палубу охватило пламя. Лучник, в которого попал глиняный шар, горел от головы до пят. Олганос увидел, как он прыгнул за борт. Когда лучник всплыл, его тело все еще горело, а ужасные крики было невозможно слушать.
Золотой корабль ударил по микенской галере, разбив ее корпус. Олганос увидел, что с верхней палубы по направлению к другим вражеским суднам полетели еще глиняные шары.
Теперь над поврежденной галерой поднимался черный дым, и лучники, которые всего несколько минут назад готовились использовать Олганоса и его друзей в качестве мишени для стрельбы, прыгали в море. Повсюду микенский флот отказался от преследования троянцев и в отчаянии старался спастись бегством, но все больше и больше дарданских кораблей приближалось к ним.
Один из них подплыл к людям в воде. Кто-то крикнул:
– Кто вы?
– Всадники троянской конницы! – закричал в ответ Олганос.
Спустили канаты. Джустинос схватился за него первым, и его подняли на палубу. Скорпиос последовал за ним, а потом, наконец, Олганос. К ним подошел коренастый моряк, предложив Скорпиосу лоскут, чтобы перевязать его раненую руку.
Олганос подошел к перилам и посмотрел на битву, развернувшуюся внизу. Горело еще шесть микенских кораблей, четыре других были протаранены и шли ко дну. Золотой «Ксантос» продолжал засыпать огнем остальные суда. Сильное течение, которое несло микенцев к троянским кораблям, теперь было их самым страшным врагом. У их гребцов, которые устали, поддерживая ужасную скорость и стараясь перехватить троянский флот, теперь было слишком мало сил, чтобы избежать мести дарданцев. Мимо Олганоса пробежали лучники и перегнулись через перила. В воде внизу микенские моряки просили о помощи. Но они получили только смерть.
Далеко за полдень битва закончилась. Пять микенских судов пытались уйти на север, они проскользнули мимо дарданцев и направились в открытое море.
Приближался закат, когда дарданский корабль с Олганосом и его друзьями пересек пролив и причалил рядом с троянскими судами.
Оказавшись на берегу, Олганос, Скорпиос и Джустинос направились туда, где собиралась троянская армия. Несмотря на спасение, среди выживших царило мрачное настроение. Почти двести человек и шестьдесят лошадей погибли на этой переправе.
Разажгли костры, и воины собрались вокруг них. Разговаривали мало. Олганос растянулся на земле, наслаждаясь теплом от пламени, и ненадолго задремал.
Когда Джустинос разбудил его, было темно. Олганос сел, протирая глаза. Люди вокруг него в спешке надевали доспехи и собирали лошадей. Юноша тяжело встал на ноги.
– Что происходит? – спросил он.
– Огонь на юге. Горит Дардания, – ответил Джустинос.
Глава 34 Ворота предателя
Чуть раньше этим вечером микенский стратег Менадос сидел на склоне холма, глядя на свою армию, которая расположилась лагерем на берегу. Но думал он не о своей миссии и не о капризном характере войны. Он думал о своих внуках. За сорок лет военной службы Менадос делал это все чаще, когда сталкивался с особенно сложной проблемой, это помогало ему временно переключиться на что-то другое, более приятное. И он заново переживал свой последний приезд на ферму сына, игру в лесу, когда он притворился чудовищем, преследующим их, а дети визжали от страха. Менадос улыбнулся при этом воспоминании. Когда он поймал маленького Кеноса, прятавшегося в зарослях, мальчик внезапно заплакал и закричал: