Троя. Грозовой щит
Шрифт:
– Это не только из-за золота Приама, Андромаха, но и из-за того, что это золото представляет. Без него не было бы Храма на Тере, жриц, чтобы усмирять зверя внизу. Да, было бы чудесно, если бы мы могли не считаться с желаниями таких могущественных мужчин, как Приам, и исполнять свой долг здесь без помех. Такая свобода, однако, просто мечта. Ты больше не жрица Теры. Ты завтра уезжаешь.
Той ночью, когда они лежали вместе в последний раз, прислушиваясь к ветру, шелестящему в листьях тамариска, Пирия умоляла Андромаху убежать вместе с ней:
– В дальней части острова есть маленькие лодки. Мы могли бы украсть одну из них и уплыть.
– Нет, – покачала головой Андромаха, наклонившись и нежно ее целуя. – Некуда бежать, моя любовь – кроме мира мужчин. Ты счастлива здесь, Каллиопа.
– Я не могу быть счастлива без тебя.
Они долго разговаривали тогда, но наконец Андромаха сказала:
– Ты должна остаться здесь, Каллиопа. Где бы я ни была, я буду знать, что ты в безопасности, и это придаст мне силы. Я смогу закрыть глаза и представлять себе наш остров. Я буду видеть, как ты бежишь и смеешься. Я буду воображать тебя в нашей постели, и это будет успокаивать меня.
И с разбитым сердцем женщина, которую теперь звали Пирия, наблюдала, как утром в солнечных лучах корабль уплыл на восток.
Несмотря на печаль, она попыталась выполнять свои обязанности, погрузиться в молитвенные пения и приношения даров Минотавру, грохочущему под горой. Шли холодные и пустые зимние дни. А весной старая Мелита упала, когда собирала крокусы и белые лилии для полуденного ритуала. Ее отнесли в комнату, но дыхание старухи было прерывистым и хриплым, и все знали, что конец близок.
Пирия была с ней поздно ночью, когда старуха села в постели, заговорив внезапно сильным и глубоким голосом.
– Почему ты здесь, дитя? – спросила она.
– Чтобы побыть с тобой, сестра, – ответила Пирия, обняв старую женщину и уложив обратно в постель.
– О, да. На Тере. Где Андромаха?
– Она уехала. Ты помнишь? В Трою.
– Троя, – прошептала Мелита, закрыв глаза. Она молчала какое-то время, но вдруг закричала:
– Огонь и смерть! Теперь я вижу Андромаху. Она бежит сквозь пламя! Злые мужчины преследуют ее!
Старуха начала размахивать руками.
– Беги! – закричала она. Пирия схватила ее за руку.
– Успокойся, Мелита, – сказала девушка. – Ты в безопасности. Умирающая жрица открыла глаза, напряглась всем телом.
Потекли слезы.
– Злые, злые мужчины! Судьба настигнет вас! Минотавр сожрет вас. Он придет с великим громом, небо потемнеет, а солнце исчезнет.
– Что с Андромахой? – спросила Пирия. – Ты можешь ее видеть? Говори!
Предсказательница расслабилась и улыбнулась.
– Я вижу тебя, Каллиопа. Я вижу тебя, и все хорошо.
– Ты видишь меня с Андромахой в огне?
Но Мелита больше ничего не сказала. Пирия посмотрела в глаза старой женщины, и поняла, что она умерла.
Оставшись одна на берегу, девушка смахнула слезы и покачала головой. «Это было истинное видение?» – спрашивала себя Пирия. Это означало, что ей суждено спасти Андромаху от злых людей? Или умирающая старуха просто имела в виду, что видела ее сидящей у постели?
Девушка вздохнула. Теперь было слишком поздно задавать вопросы. В ночь смерти Мелиты Пирия собрала несколько золотых безделушек и немного еды, а затем направилась на север острова, где украла маленькую лодку.
Пирия увидела дородную фигуру Одиссея, шагающего вдоль места стоянки и удаляющегося от корабля и команды. Он смотрел в противоположную сторону. Девушка знала, что царь Итаки избегает ее. Под влиянием порыва она осторожно встала и спустилась на берег. Когда она добралась до него, Одиссей стоял на коленях, старательно рисуя ножом на песке чье-то лицо. Он поднял глаза, ничего не сказал, но выражение его лица было не очень дружелюбным.
Секунду девушка молчала.
– Зачем ты пытался спасти свинью? – спросила она. Он поднял брови, словно ожидал другого вопроса.
– Кирка объяснила мне, что другие свиньи последуют за Генни. Он был нам нужен, чтобы контролировать их.
Царь Итаки встал, вытер нож о грязную тунику и повесил его на пояс. Затем он смахнул песок с ног, уничтожив изображение лица.
– Пока тебе удалось спустить их с корабля и поместить в загон без его помощи.
Между ними снова воцарилось молчание. Одиссей выглядел напряженным, не было и следа его обычной грубовато-простодушной манеры поведения; он был сосредоточен и внимателен. Пирия испугалась, что он уже принял решение предать ее и поэтому чувствовал вину.
– Я хотела поблагодарить тебя, – сказала она, заставив себя улыбнуться, – за то, что ты принял меня как Пирию. И за то, что позволил мне отправиться на твоем корабле в Трою.
Он уклончиво хмыкнул.
– Ты слышал о Каллиадесе до встречи с ним? – спросила его девушка.
Царь Итаки взглянул на нее.
– Да, я слышал о нем. У него репутация прекрасного воина.
– Он и его друг спасли меня от пиратов, от неизбежных пыток и смерти, не думая о награде.
В душе она не верила в это, но продолжала говорить, беспокоясь, что заставила царя сомневаться.
– Он смелый человек, которому можно доверять, – Пирия посмотрела в глаза царя. – На Зеленом, в этом пенном море, встречается мало людей, похожих на него.
Он ничего не ответил, поэтому девушка кивнула и собралась уходить. Но обернулась.
– А ты – такой человек, Одиссей?
Его спас от ответа беспорядок в загоне свиней. Пирия повернулась посмотреть. Свиньи визжали и беспокойно хрюкали, многие из них бросались в ту часть загона, которая была обращена к морю, и рвали ногами сухой хворост.