Троя. Грозовой щит
Шрифт:
Даже теперь воспоминания о последовавшем за этим насилии причиняли ей боль, и, отогнав их, она осмотрела берег в поисках чего-нибудь, что могло бы отвлечь ее.
Одиссей разговаривал с толстым торговцем, который ходил вокруг загона со свиньями и осматривал животных. Каллиадес и Банокл стояли в стороне от команды и тихо разговаривали между собой. Она увидела чернокожего моряка, Биаса, который приближался к ней. У него в руках были доспехи из кожи и круглый кожаный шлем.
– Одиссей велел мне принести тебе это, – сказал он. – Похоже, будет бой, перед которым на нас обрушится град стрел.
– С кем вы будете сражаться?
– С пиратами.
Ее охватил страх, но она этого не показала. Пирия поблагодарила его, сняла плащ Банокла и надела доспехи. Они были сделаны грубо, но хорошо ей подошли. Шлем был слишком большим, поэтому девушка отложила его в сторону. Через несколько минут она увидела, что Биас принес еще одни доспехи Каллиадесу. Надев их, микенец увидел, что она смотрит на него, и улыбнулся. Пирия отвела взгляд.
К ней подошел царь Итаки.
– Лучше тебе подняться на борт, – посоветовал он.
– Ты получил хорошую цену за свиней?
– Нет. Пришлось заплатить Ористенесу, чтобы он присмотрел за ранеными, которых мы вынуждены оставить. Идоменей уверяет меня, что возместит затраты, но у него плохая память, когда нужно отдавать долги. Я все еще жду его деньги, которые он проиграл в споре со мной двенадцать сезонов назад. – Он улыбнулся и покачал головой. – Цари! Никому не стоит доверять дальше, чем ты можешь бросить быка.
Одиссей замолчал, глядя на свиней.
– Я думаю, Генни будет скучать по тебе, – заметила девушка. Царь Итаки засмеялся.
– Он визжал, когда я забрал у него желтый плащ. Полагаю, он ему понравился. Возможно, я навещу его в следующий раз, когда окажусь в этих местах.
– К тому времени он превратится в дымящийся окорок, – усмехнулась Пирия.
– Нет, только не Генни! Ористенес клянется, что будет относиться к нему как царю среди свиней. Он будет счастлив здесь.
– И ты веришь, что Ористенес сдержит слово? Одиссей вздохнул.
– Я верю в его чувство самосохранения. Я не продавал Генни ему. Это моя свинья. Ористенес может использоваться его для спаривания, а за это он должен хорошо его кормить. Ористенес знает меня. Он сделает то, что обещает.
– Или ты убьешь его, царь Одиссей?
– Я не стал бы убивать человека из-за свиньи. Возможно, просто сжег бы его дом, а самого продал бы в рабство. Но давай поговорим о тебе, Каллиопа. Почему ты убежала с острова Тера? Это было глупо и крайне опасно.
– Ты считаешь меня безмозглой девчонкой? – возмутилась она. – Время, проведенное на Тере, было самым счастливым в моей жизни. Никаких подлых и хитрых мужчин, предателей и насильников. Я ищу подругу, потому что предсказательница сказала мне, что я понадоблюсь ей перед самым концом.
– Концом чего?
– Я не знаю. Она видела пламя и пожар, а моя подруга убегала от жестоких убийц.
– И ты спасешь ее? – вопрос был задан мягко, без следа презрения.
– Если смогу, то спасу. Одиссей кивнул.
– Я боюсь, что видение может оказаться правдивым. Близится война, которой нельзя будет долго избегать. Твоя подруга – Андромаха. Я познакомился с ней по дороге в Трою. Прекрасная женщина. Она мне понравилась. Мы с ней заключили договор, она и я, что я всегда буду говорить ей правду, – он засмеялся. – Такие обещания я не так легко даю. Рассказчики преображают правду в ложь и ложь в правду. Нам приходится. Правда часто бывает очень скучной.
– Она говорила обо мне? – спросила Пирия, прежде чем смогла остановить себя.
– Андромаха говорила о любви к Тере и о том, и как ей не хотелось уезжать. Ты очень любишь ее, да?
– Она – это моя жизнь! – воскликнула девушка, глядя в его глаза в поисках презрения или отвращения.
– Остерегайся того, с кем поделишься этими чувствами, – тихо сказал он.
– И ты не собираешься говорить мне, что мои чувства изменятся, когда в моей жизни появится подходящий мужчина?
– Почему так зло? – спросил царь Итаки. – Ты думаешь, что я буду осуждать тебя? Любовь – это тайна. Мы получаем ее там, где можем. Чаще всего мы не выбираем, кого любить. Это просто происходит. Голос говорит с нами так, что ухо не может расслышать. Мы узнаем красоту, которую глаза не могут разглядеть. Мы ощущаем в наших сердцах изменения, которые нельзя описать словами. В любви нет зла, Каллиопа.
– Скажи это моему отцу. Скажите это жрицам, царям и воинам этого проклятого мира.
Он улыбнулся.
– Генни – храбрая свинья, и он мне нравится. Но я не буду тратить время, пытаясь объяснить ему тонкости мореплавания.
Пирия обнаружила, что ее гнев тает, и девушка улыбнулась царю.
– На это стоило бы посмотреть, – сказала она. Они постояли немного вместе, и девушка почувствовала тепло солнечных лучей на своем лице и свежий морской ветер в обрезанных волосах. Она повернулась к Одиссею:
– Ты сказал, что рассказчик создает правду из лжи? Как это может быть?
– Над этим вопросом я долго размышлял. – Он показал на Биаса. – Я однажды рассказал историю о крылатом демоне, который напал на «Пенелопу». Я сказал, что Биас, величайший копьеносец в мире, забросил копье так сильно, что оно пронзило крылья демона и спасло корабль от гибели. Биаса так поразила эта история, что он стал практиковаться с копьем. И в конце концов он завоевал большой приз на Играх царя. Понимаешь? Он стал великим, потому что я солгал об этом. И это больше не ложь.
– Я понимаю, – кивнула Пирия, – а как правда может стать ложью?
– О, девочка, этого никто из нас не может избежать. Наклонившись, он взял глиняную тарелку, на которой Биас ей вчера ночью принес еду.
– Что это? – спросил царь Итаки у нее.
– Глиняная тарелка.
– Да, глиняная. И она сделана руками человека, который воспользовался водой, землей и затем огнем. Без огня она бы не стала гончарным изделием, а без воды ей нельзя было бы придать форму. Все это правда. Так это настоящая тарелка?