Троя. История первая
Шрифт:
– А вот сейчас и узнаем. Айда во дворец.
– Что прямо сейчас?
– А почему нет? Мы закончили работу? Закончили. Значит, имеем полное право потребовать вознаграждение. И прямо сейчас. Зачем медлить?
– Ты уверен, что нам не следует подождать, пока кто-нибудь не сообщит ему… – осторожно заметил Аполлон, но Посейдон перебил друга.
– Послушай, тебе не надоело изображать здесь раба? Питаться тухлятиной и спать под открытым небом? Ты не скучаешь по арфам и лирам? Мы сегодня же вернемся на Олимп, или я не бог всех морей.
– Посейдон прав – вмешался Эак. – Я тоже соскучился по Эгине. Пусть
Так друзья, миновав арку ими же возведенных ворот, решительно направились по мощеным троянским улицам прямиком во дворец.
Когда впервые, несколько месяцев назад они оказались на улицах этого города, то были слишком подавлены, чтобы заметить что-либо. Их глаза различали лишь камни мостовой, да мрамор широкой лестницы дворца.
Теперь же, с гордо поднятыми головами, с осознанием выполненного долга друзья с любопытством разглядывали незнакомый им город, стены вокруг которого они возвели только что. До сих пор им не приходило в голову прогуляться по улицам Трои, они слишком уставали за день и ночевали либо в бараке для рабов, либо под открытым небом где-нибудь в стогу душистого сена.
Едва закончились низенькие домишки бывшего поселка Трои и друзья вступили в Илион, как просто онемели от удивления. А они-то полагали, что ничего прекраснее олимпийского квартала нет и быть не может. Здесь, в этом городе людей каждый дом был произведением искусства, каждый фасад украшали столь любезные Аполлону колонны, а витые решетки отнюдь не были редкостью. К тому же, сколько не пытался вспомнить Аполлон, ни у одного из олимпийских особняков не было балконов, а здесь каждый дом имел их, но, когда они дошли до фонтана, украшенного статуями белого мрамора, Аполлон не на шутку осерчал. Подумать только.
Боги всегда считали, что удобства – только их привилегия, а людям подобает ютиться в глинобитных домишках. Самым роскошным зданием в городе по глубокому убеждению любого бога должен быть храм или храмы, но никак не простое жилище. А здесь роскошь на каждом шагу. Подумать только. Здесь пышность Персии причудливо переплелась с греческим классицизмом и вот эта варварская добавка очень раздражала Аполлона.
Они дерзнули жить богато, богаче, чем на родном Олимпе. Что эти люди о себе возомнили? Похожие чувства испытывал Посейдон. Один лишь Эак восторженно восхищался увиденным, что еще больше приводило в бешенство его друзей. Боги быстро закрыли ему рот, зашипев на Эака – тот удивился, но замолчал, чувствуя злобные взгляды друзей.
Однако все оставшуюся дорогу до дворца бедняга Эак ломал голову, что же такое случилось с его спутниками. Вид дворца поверг всех в шок. Ничего подобного никто из них не видел ни до, ни после. Дворцы Олимпа показались жалкими лачугами в сравнении с этим великолепным сооружением. Здесь все дышало роскошью, пожалуй, слишком пышной и помпезной, редкие породы мрамора переплетались с золоченой резьбой, гипсовые завитушки пилястр плавно переходили в карнизы, потолочные фрески сплетались в единую композицию, и везде – шелк, фарфор, хрусталь и блеск драгоценных камней.
– Живут же люди. – присвистнул Эак. – Вот это я понимаю.
– Да заткнешься ты или нет, в конце концов?
– А что я такого сказал? – обиделся Эак.
Друзья остановились в нижнем
– Передай своему господину, – предупредил его протесты Посейдон – Что нам не терпится встретиться с ним.
Слуга приготовился звать подмогу, чтобы сообща выставить наглых оборванцев вон, как тут на верхних ступенях лестницы показался царь.
Шестое чувство подтолкнуло Лаомедонта сойти вниз как раз вовремя. Он мысленно воздал хвалу Зевсу и с самым радушным видом начал спускаться по лестнице.
Мягкий шелк одежд окутывал его грузную фигуру уютными складками, пальцы, усыпанные перстнями, скользили по перилам, мягкая домашняя обувь бережно облегала толстую ногу, золотая диадема поблескивала в волосах – ни дать, ни взять, этакий изнеженный толстячок, приветливый и простоватый.
Пока все это великолепие спускалось вниз, трое друзей молча напряженно смотрели на него, испытывая совершенно разные чувства. Более решительный Посейдон, на которого не особенно действовали такие штучки, мысленно оценивал, сколько заплатит им этот развращенный роскошью богач, и вообще имеет смысл запросить побольше – не зря же они в конце концов трудились столько времени над этими стенами.
Если он деловой человек, то дорого оценит свою безопасность, что получил теперь только благодаря их работе. Аполлон же, снедаемый завистью ко всей этой невиданной роскоши, был зол, и разозлился еще больше, молча наблюдая этот торжественный спуск. Я заставлю заплатить его в три, нет в пять раз больше, сто нет двести троянских драхм настойчиво стучало у него в голове. Как он кичится своим богатством, заставим его раскошелиться – от этой мысли становилось легче, Аполлон перевел взгляд на Эака – тот стоял, разинув рот, искренне пораженный невиданной роскошью и совершенно ослепленный всем этим великолепием. Бедняга не пытался скрыть восхищения – все легко читалось на его лице. Вот болван, пожалуй, он все испортит.
Друзья оттеснили Эака, а сами заняли выжидательную позицию. Лаомедонт спустился в зал, гостеприимным жестом приглашая сесть – все трое не заставили себя просить дважды – друзья сразу погрузились в невероятно мягкие, обтянутые тонкой прохладной кожей кресла.
– Голубчик, принеси нам чего-нибудь… – кисло-сладким тоном протянул царь.
Прекрасно вышколенный слуга с бесстрастным выражением лица учтиво поклонился и неслышно вышел, торопясь исполнить приказание, хотя и терялся в догадках, зачем его господин принимает этих голодранцев, да еще столь любезно приглашает присесть, и отмоется ли вообще после них капризная кожа роскошных кресел.
– Ну-с, зачем пожаловали? – любезно поинтересовался троянский царь.
– Мы закончили работу. Можешь взглянуть. Все готово. – стараясь держаться по возможности дружелюбно, произнес Аполлон. Он никак не мог простить Лаомедонту сначала той предвзятости, с какою он рассматривал работу, а теперь такой возмутительной роскоши.
– Вот как? Чудесно. Превосходно. Сегодня же посмотрю. Или завтра. – обрадовался царь.
– Лучше не откладывать. Хотелось бы сегодня получить, что нам причитается. – напрямик брякнул Посейдон. Он считал все дипломатические проволочки делом недостойным.