Троя. Падение царей
Шрифт:
Потом лицо его стало серьезным.
– Возвращайся на свой корабль, Геликаон. Мы оба должны торопиться. Мы не сможем одолеть весь микенский флот.
Геликаон шагнул вперед и в последний раз обнял старого наставника.
– Хорошего плавания, друг мой.
Одиссей кивнул.
– Жди меня весной, – пообещал он.
Отдав прощальный салют Каллиадесу и Скорпиосу, Геликаон побежал на полубак и нырнул в море. Плывя к «Ксантосу», он пытался не обращать внимания на ковер мертвых и умирающих крыс и на царапанье когтей, когда тонущие животные пытались вскарабкаться ему на спину.
Геликаон схватился за брошенную ему веревку и взобрался на палубу. Только тут он позволил себе содрогнуться и стряхнуть воображаемых крыс со своих плеч.
Он осмотрелся. Андромаха стояла у мачты, глядя на Великого Коня. Ониакус был наготове у рулевого весла. Начальник гребцов наблюдал за Геликаоном, ожидая его команды.
– На счет один! – крикнул Геликаон, и лопасти весел вошли в воду.
Следуя за «Кровавым ястребом», «Ксантос» покинул остров; солнце поднималось к полуденной черте.
Глава 36
Огонь в небе
Агамемнон любил думать о себе как о человеке практичном. Стоя на палубе флагманского корабля, который быстро шел к Тере, царь все еще сердился, но, вспоминая последний день в Трое, знал, что не мог бы принять другого решения.
Хвастун Идоменей бранил его за то, что Агамемнон открыл Скейские ворота хеттской орде, но разве у него был выбор? Если бы они заперли ворота, чтобы не впустить хеттов, войска Агамемнона оказались бы осаждены в городе, как раньше были осаждены троянцы, почти без воды и без еды. Они умирали бы от голода несколько дней, а потом им пришлось бы предстать слабыми и беззащитными перед превосходящими силами хеттов.
И хотя это было унизительно – покинуть Трою по приказу выскочки-императора, на самом деле это обернулось благом. Агамемнон не собирался отстраивать разрушенный город. Его цель была достигнута. Все Зеленое море знало, что он уничтожил Трою, победил Приама и убил его сыновей. Он был Агамемноном Завоевателем, и люди дрожали перед ним. Его имя будет вечно отдаваться эхом в сердцах и умах, как предсказал оракул Пещеры Крыльев.
Агамемнон мысленно улыбнулся. Как только он найдет украденные сокровища Приама, он с триумфом вернется в Львиный зал. Мальчик-царь Астианакс не стоит того, чтобы тревожиться о нем. Микенские воины и шпионы будут безжалостно выслеживать его, и Геликаона Сжигателя тоже, и эту суку Андромаху – хотя Агамемнон все еще надеялся найти их на Тере. Он получит огромное удовольствие от их смерти, которая будет долгой и мучительной.
Когда флот приблизился к гавани, царь Микен увидел лежащий на острове тяжелый серый покров. Черный остров в центре бухты стал куда больше, чем помнился Агамемнону, и столб дыма поднимался из его вершины. Слышался рокот землетрясения, как предзнаменование гибели.
Агамемнон задрожал.
– Мой царь, – сказал его помощник Клейтос, – берег пуст. «Ксантоса» здесь нет.
– Значит, подлый Геликаон, должно быть, уже побывал на острове и покинул его. Он не может опередить нас больше, чем на полдня пути. Он не ожидает, что за ним последуют, поэтому не станет торопиться.
– Что будем делать, мой царь?
Агамемнон быстро прикинул.
– Пошли шесть наших кораблей вокруг черного острова, чтобы убедиться, что «Ксантос» не прячется по другую его сторону. Мы сойдем на берег и найдем безумную дочь Приама.
Я заставлю ее рассказать нам, где Геликаон. Она заявляет, что обладает даром прорицания, и теперь сможет это доказать. Если ее больше здесь нет и мы не найдем сокровища, отплывем на Итаку.
«Мой визит на Итаку должен был состояться уже давно, – подумал он. – Я буду упиваться смертью толстого дурака Одиссея и его семьи».
Флагманский корабль Агамемнона и критская военная галера были вытащены на черный песок, и три царя шагнули на берег вместе со своими телохранителями. На песке валялись сотни дохлых крыс, и было трудно пройти по берегу, не наступив на их трупы. Густой запах крови и гари висел над островом.
– Почему здесь столько крыс? – нервно спросил Менелай. – И черный остров растет. Здесь пахнет колдовством. Мне не нравится это место.
Идоменей, как обычно, облаченный в доспехи, прорычал:
– Остров женщин – это мерзость. Мы все слышали истории о противоестественных порядках, которыми они наслаждаются. Я с радостью увижу, как колдуний продадут в рабство.
Менелай удивился.
– Но все они – царевны, некоторые из них – дочери наших союзников!
Идоменей набросился на него:
– И ты побежишь их предупредить, жирный пес-любимчик?
Агамемнон раздраженно сказал:
– Мы почти добрались до конца нашего путешествия. Скоро мы уже не будем тяготиться компанией друг друга. А теперь следуйте за мной!
Быстрым шагом он двинулся вверх по тропе на утес, впереди и позади него шли его телохранители.
Все почти достигли вершины, когда раздался низкий гул еще одного толчка землетрясения. Люди на мгновение застыли, потом бросились на землю, когда она затряслась под ними. Два телохранителя впереди были сброшены с тропы и упали, разбившись о скалы далеко внизу.
Агамемнон закрыл глаза и мрачно ждал, пока земля перестанет двигаться. Что-то в нем вопило, чтобы он бежал обратно на корабль и мчался прочь от острова колдуний. Он безжалостно подавил это чувство.
Спустя некоторое время цари осторожно встали, засыпанные толстым слоем серого пепла. Они стряхнули его с одежд, и Агамемнон сердито зашагал вперед.
– Этот остров проклят, – согласился он с братом. – Мы возьмем то, что нам надо, и быстро его покинем!
Менелай осмотрелся по сторонам.
– Теперь здесь очень тихо, – пробормотал он.
Добравшись до вершины утеса, Агамемнон увидел Храм Коня, нависающий над его головой. Слабое, ускользающее воспоминание пронеслось по краешку его сознания, но он забыл про него, когда увидел ковыляющую к нему жрицу. Она была старой каргой и шла с трудом, но тащилась вперед, протягивая руки, как будто собиралась коснуться его. Агамемнон вытащил меч. Он вонзил его в костлявую грудь старухи и пошел дальше, оставив ее лежать в луже крови.