Троянский конь
Шрифт:
Он решил взять за образец отношений манеру Хейца: мягкое покровительство. Разумеется, с некоторой корректировкой на свой возраст. И уж конечно без всяких старческих сюсюканий, типа "мой мальчик" и прочих патернализмов.
Вспомнив профессора, Илар испытал острую жалость к нему и стыд за свои недавние жестокие слова. В душе всколыхнулось сомнение в своей правоте. Он с горечью подумал: "Может быть, стоило согласиться? Может, я не достаточно патриотичен? Может быть, я черствый эгоист?" а "истинные сыны" выразились бы еще жестче, беспощаднее: конформист и даже коллаборационист. Короче говоря, предатель. Осознавать себя
Однако новое назначение и все, что с ним связано, на время отодвинули его душевные переживания.
Он прошел медосмотр. Его принял врач, который представился как Юлиан Гемборек, поляк. Это был молодой болтливый, только что кончивший курс студент. Гемборек предупредил нового пациента, что на станции соблюдается карантин. И потому свободное пользование линией ВТТ запрещается. Гемборек подчеркнул, что это его, Гемборека, предписание завизировано начальником Поста Мертом Стаммасом. Значит, отпрашиваться в увольнение надо у этих лиц. У него, Гемборека, и мистера Стаммаса.
– Начальника Поста видел?
– Нет еще.
– Такой лицимер-янки с Юго-Востока Американо-Канадских Штатов. Ты с ним поосторожней. Злопамятный, как слон.
– Я тоже из этих Штатов, - на всякий случай сообщил Илар.
– Да?
– Гемборек сморщился. Наверное, он не любил американцев.
– А вообще-то, я родом из Скандинавии, - успокоил Юлиана новенький, но без уточнений, из какой части Скандинавского Союза.
– Это же совсем другое дело, - расцвел Гемборек.
– Скандинав! Мы же почти земляки. Ты вечером ко мне заходи. Устроим роскошный выпивон. Или я к тебе зайду. Не возражаешь?
Илар не возражал. Вот и первый товарищ наклевывается, подумал он.
Ученые по отношению к техникам-пилотам вели себя не то чтобы высокомерно, но несколько отстраненно. Илар и Ясон для них были не более чем извозчиками, ничего не смыслившими в науке. О чем можно с ними говорить? В общем, ученые держались отдельным кланом. Так было почти всегда и везде. Персонал Опорных пунктов - один лагерь. Ученые - другой. По сути, это были два мира. Но они сотрудничали. Потому что по отдельности, сами по себе ничего не значили бы в темпоральных исследованиях.
Но кто был по-настоящему изгоем, так это контролеры Особого Отдела Бюро. Особистов никто никогда не любил. Простой охранник получал флюидов симпатии в гораздо большей степени, чем особист. Отчего агенты спецслужб вызывают у людей неприязнь? Может, это чувство восходит к давним временам, когда миром правил страх и ужас, когда в руках спецслужб было реальное могущество, которым они часто злоупотребляли. Может быть. Но вероятнее всего, просто потому, что человек не любит, когда его КОНТРОЛИРУЮТ. Очевидно, в этом все дело.
Илар не считал себя предвзятым человеком, но особист станции Жак Пулен ему активно не нравился. Его тощее горбоносое лицо с темными пронизывающими глазами напоминало голову большой хищной птицы.
Пулен так и сочился ядовитой антипатией. Все в нем было отталкивающим. Его горбоносый профиль, из-за которого хотелось назвать его Коршуном, пристрастие к черной одежде, раздражительность, вспыльчивость и вечно исходившая от него вонь. Не та, аммиачная, с которой все знакомы, а особая, пуленовская, с ароматом падали. Люди жаловались: нам тут местной
Невольно Илар вспомнил своего однокашника, косолапого увальня Эстера Нанка. У него лицо сплошь было в черных точках угрей, волосы всегда мокрые от пота. От Эстера исходил такой же неприятный запах. То ли его школьная форма так пахла, то ли он сам. Они ухаживали за одной и той же девочкой, которая, будучи хорошо воспитанной, позволяла дружить с ней Илару, Эстеру и еще одному школьному товарищу, фамилия которого уже стерлась в памяти. Но постоянным "ухажером", носильщиком её портфеля был Эстер. Это злило Илара. Когда он понял, что девочка любит того, третьего, он не поспешил скорешиться с Эстером, чтобы совместно набить морду счастливому сопернику, - хотя Эстер намекал на такой союз - отвращение пересилило.
Пулен был лет на десять старше Илара и в однокашники ни под каким видом не годился, и другом быть не мог по ясным причинам, но именно этот особист с первого дня почему-то стал набиваться в товарищи. Такое внимание, ничем не спровоцированное, коробило Илара. Ему только не хватало стать другом контролера. Чтобы окончательно угодить в касту неприкасаемых.
Ну, был бы он хорошим человеком - куда ни шло, но по всему же видно, что этот стервятник, этот коршун - явная сволочь. Может быть, он и Илара таковым считает? Может, он рассчитывает завербовать его в свои агенты-информаторы? Может, он осмеливается думать, что Илар будет на кого-то "стучать"? Какая мерзость. Нет уж, лучше держаться врача. Он хоть и балабол, но все же ближе по духу. Опять же почти земляк.
"Если я вдруг решусь на "дело", - подумал Илар в полудреме, - то Пулен будет самый мой опасный враг". И уже в преддверии сна пришла забавная мысль: А может как раз наоборот - Пулен и есть тот самый засекреченный агент Сопротивления по кличке "Музыкант". А что? Жизнь любит такие хохмочки...
Глава 8
Утром Илар побывал у начальника Поста. Мерт Стаммас - солидный, осанистый, стриженый "крю-кат"* [*от англ. crue cut - короткая стрижка], с выражением доброты и доверия на полном лице показался Илару воплощением северо-американского стиля делового человека. Он сунул новичку свою бескостную сыроватую руку, поздоровался неприятным гнусавым голосом. И тем самым смазал первое впечатление.
Пока Стаммас вводил новоприбывшего в курс дела, Илар украдкой оглядывал кабинет босса, чтобы составить о нем психологический портрет. Но ничего сугубо индивидуального, характерного не обнаружил. Помещение было безликим, даже обязательные для всех кабинетов фотографии родных и близких хозяина отсутствовали. Может быть, он холост, и у него нет детей? Но родители-то у него, по крайней мере, были... Или он черствый эгоист? Такой же черствый, как я, самокритично подумал Илар.
Единственным украшением кабинета (а может, вовсе и не украшением, а иконой) был портрет старого государственного деятеля с утонченным лицом и нахмуренными бровями - таинственный портрет человека ограниченного и привыкшего изрекать непреложные истины.