Тройная игра афериста
Шрифт:
Не успел я до конца расслабиться, готовясь к долгому ожиданию, как дверь напротив ушла из поля моего зрения, вместо него появилась гладенькая фигура майора, я услышал, как он говорит в номер Маше: "Вместо халатика возьми мою рубашку, я повесил на стул, она чистая, не надеванная". Щелкнул ключ и Момот прошел мимо моей двери, что-то мурлыча про себя.
Первый мой порыв потянул, было, зайти к Маше (гостиничный замок не представлял для специалиста моего класса особых проблем), но тот зверь, который в последнее время стал все чаще брать у мозга управление телом,
Я расслабил мышцы, поправил шмайсер и закурил, успокаивая бешенный ритм сердца...
***
Момот купил все, что просила Маша, только вместо капусты на гарнир пришлось взять вермишель. Но он взял салат из капусты. Себе он купил большой ромштекс с гречневой кашей. Расчитался, ужаснувшись на миг ценой, но тут же успокоив себя - деньги были не его, казенные, и вошел в лифт, балансируя тарелками. У входа в номер он ухитрился достать ключ и открыть дверь, не уронив эту пирамиду из четырех тарелок (в четвертой был хлеб), прошел в номер, с облегчением поставил еду на столик, вернулся в прихожую, запер дверь, оставив ключ в замке и слегка повернув его, чтоб снаружи никто не смог открыть. Возвращаясь в комнату он прислушался у ванной. Вода не лилась, слышался тоненький голосок, напевавший песеньку про "мордочку, хвост и четыре ноги".
– Маша, - позвал Момот, - еда стынет, поторопись.
Девчонка вышла именно в том виде, который больше всего возбуждал майора: в его рубашке на голое тело. Майор сразу пошел ей навстречу, зашел в ванную и удовлетворенно взглянул на трусики, висящие на трубе с горячей водой. Желание, особо острое после вынужденного воздержания, полоснуло его, как ножом, у него даже в глазах потемнело. Он сел за стол, заглянул сверху за ворот собственной рубашки, убедился, что не ошибся в размерах девчоночьих грудей, сглотнул слюну и вяло поковырял пластмассовой вилкой в еде, наставительно говоря:
– Ты, Маша, веришь в судьбу или в Бога? Я, вот, к примеру, верю и знаю, что человек может приблизить желаемое, если способен жертвовать ради этого чем-нибудь личным. Я понятно говорю или очень по взрослому?
– Что тут непонятного?
– вяло сказала Маша, обсасывая куриную ножку.
– Конечно, от нас самих все зависит. И судьба тоже. А насчет жертвовать, так я бы ради того, чтоб Володю найти, чем хочешь готова жертвовать. Но у меня же ничего нет, я еще маленькая?
Момот даже для блезира перестал копаться в ромштексе. Девчонка сама шла к нему в лапы и, он это чувствовал всей шкурой, было похоже, что он добьется ее без усыпления. Он понимал, что она еще невинная - это не дворняжка-нищенка из Красноярска, но он и не собирался ее насиловать. Вполне достаточно потрахать ее между ног, сунуть в рот и в попку. Невинности лишать девчонку из такой семьи опасно, она хоть и не расскажет, но на медосмотре могут обнаружить, а в попке и следов через день не останется, тем более во рту.
– А вот давай испытаем судьбу, - радостно сказал Момот, доставая из кителя записную книжку.
– Я напишу тут три билетика с испытаниями. Какое ты вытащишь, такое и надо пройти. Сможешь - найдем твоего друга, не сможешь - значит не судьба. А какое испытание тебе выпадет, это тоже от судьбы зависит. Сможешь?
Майор специально не спросил: "хочешь", "сможешь" подразумевало безусловное согласие, будто иначе и нельзя было поступить для того, чтоб найти друга. Простенький психологический ход, но на детей, не искушенных в софистике, действует безотказно. Главным образом на чистых, образованных детей из хороших семей.
– Давайте, - сказала Маша уже не так вяло, - а какие испытания?..
***
... Прошел уже час с того времени, как санитарный майор вернулся в номер с грудой тарелок. Пора было и мне двигаться, если этот паразит пользуется снотворным, сходным по действию с моим любимым калипсолом, то он уже мог девочку усыпить.
Я еще раз поправил неудобный автомат, который магазином норовил продырявить мне печень, вышел из номера, прислушался и подошел к противоположной двери. В замочную скважину ничего видно не было, так как там торчал ключ. Я ткнул его авторучкой, но ключ сидел плотно, наверное майор повернул его поперек бороздками, когда закрывался. Что ж, из головомойки в Красноярске эта санитарная падла извлекла определенные уроки. Но неужели меня можно остановить такой ерундой, как запертая дверь!
Я тыркнулся в номер слева, там было тихо и на стук никто не ответил. Тогда я стукнул в номер справа, где орал телевизор. Послышались шаркающие шаги, мужской голос с сильным акцентом спросил:
– Кото стукай?
– Сосед, - сказал я ласково.
Дверь открылась. Небритое лицо кавказской национальности пялилось на меня, ниже лица находилась волосатая грудь, едва прикрытая халатом, а еще ниже голые волосатые ноги в огромных шлепанцах.
– Эй, земляк, - сказал я проталкиваясь в номер, - я твой сосед, слева, вон оттуда, я ключ, понимаешь, забыл, геноцвали, можно я по балкону пройду к себе в номер?
– Какой калюч, - удивился черножопый, пытаясь меня вытолкнуть обратно в коридор, - какой балакон? Я тут сама живу, слюшай да!
У меня не было ни малейшего желания заниматься с этой волосатой обезьяной разговорным русским языком. Я не учитель. Поэтому я вытащил из брюк наган и ткнул его стволом в живот.
Вот уж не думал, что эти черножопые могут так бледнеть. Я всегда считал, что у них, как у негров, кожа продублена южным солнцем навечно.
– Дэнги возми, дарагой, все возми! Я малачать буду, бэри дэнги,..
– шептал он, пятясь.
– Дурак, - сказал я, входя в номер и разглядывая пьяную красотку в кровати, - я же сказал, что мне просто надо по балкону перейти к себе в номер. Ключ я забыл. А деньги, что ж - деньги я могу взять, если ты настаиваешь.