Тройная игра афериста
Шрифт:
Рядом уже толпились помощники. Кто-то тыкал ей в морду палкой, имлиционер размахивал пистолетом, кто-то орал "воды".
Я прибежал босиком, в одних трикотажних штанах, но во рту торчала сигарета, которая пришлась как раз к месту - я сунул ее Сильве в глаз, а сам показал ей свою руку, надеясь, что она попытается на нее переключться. Сильва от неожиданности вырустиво толькоприхваченную кисть, но вторую отпускать не желала. Тут подоспела Валя с крайсером. Этого инструмента животные побаиваются, им часто достается железной палкой во время уборки. Сильва махом выплюнула руку и отпрыгнула назад.
Пока
– Что ж ты не стрелял?
– спросил я потом милиционера.
– В медведицу, конечно, стрелять было нельзя: убить не убьешь, а разъяришь, а вот в парня стоило стрельнуть. А я бы его потом в клетку запихал ей на ужин. Одним дураком меньше было б.
Со мной же эта трагедия произошла, когда я уже в этом зооцирке не работал, а просто зашел посмотреть, как там у них дела спустя столько времени. Зооклетки, жилые и служебные вагончики выглядели эффектно. Выдержанные в одном стилое, обтекаемые, удобные они производили впечатление. Мой визит совпал с переводом в новое жилье медведей. Большинство рабочих были мне незнакомы, как выяснилось, все мои кадры не смогли работать с директором без моей аммортизационной между ним и их интересами помощи, и поувольнялись. Но "будущий житель ФРГ" - Филиппыч был на месте.
В это время как раз пытались медведицу Риту заставить перейти в новую клетку. Она забилась в угол и злобно огрызалась на толчки и удары железных крайсеров. Рабочие были, как обычно, датые.
– Филиппыч, - скала я сухо, - рабочие балдые, клетка в машине не зафиуксирована, смотри.
Он отманулся.
Пересадка животных производится следующим образом. В кузов грузовика устанавливается большая пересадная клетка с задвигающейся решекой, клетка эта закрепляется, чтоб зверь не мог ее оттолкнуть и выскочить на волю, а потом его заманивают в пересадку.
Я, обычно, проводил это при помощи пищи или воды. Выдерживал животное денек без питья, потом ставил в пересадку миску с водой и он, обнюхав ее и убедившись в отсутствии опасности, переходил туда сам.
– Ну6 смотри, - сказал я Филиппычу, и договорившись, что он зайдет ко мне вечером в гостиницу, направился по своим делам.
Истошный крик остановил меня у автобусной остановки. То, о чем я предупреждал, реализовывалось в ужасную суматоху вокруг выскочившей Риты.
Зверинец одним крылом выходил на задние огороды частного сектора, вторая его сторона граничила с жилой улицей. Со стороны остановки уже подтекали любопытные. Метавшаяся медведица почему-то не вызывала у них должного страха, некоторые были с детьми.
Рита - девчонка не крупная. На четвереньках она выглядит чуть больше сенбернара. Но я-то знал, на что способен даже мелкий медведь!
Схватив пожарный лом, я устремился на помощь, крича, что ее не злили и оттеняли к огородам. За многие годы в клетке Рита привыкла бояться человека, но испуг и отчаянье могли мгновенно разрушить эту привычку.
Краем глаза я увидел, как Вокалев невозмутимо скользнул в вагончик и закрыл за собой дверь. В это время на пути медведицы оказался новый администратор, проявивший необычную проворность - он запрыгнул на капот тягача и тут же оказался на крыше кабины.
Рита бегала по кругу, составленному из полупьяных рабочих. Те тоже не понимали опасности. Вместо того, чтобы блокировать ее от улицы, отогнать до приезида милиции с оружием к огородам, где не было людей, они бегали за ней и лупили ее крайсерами. Один рабочий, на которого бежала Рита, упал и взвыл. Видимо. она успела его цапнуть. Это частично отрезвило полупьяную компанию.
Следующий парень не стал ждать зверя, он вскарабкался на бетонный, совершенно гладций, стоб и повис там, как мартышка.
Рита развернулась и помчалась в сторону остановки. Можно было подумать, что она опаздывает на автобус. Я выставил лом перед собой, но медведица сшибла меня как кеглю. Боль я сперва не почувствовал, но когда попытался встать, левая нога безвольно подвернулась. Я взглянул на ногу с недоумением и увидел густую темную кровь на светлой штанине брюк.
Как выяснилось потом, спас меня от более серьезных увечий Филиппы, успевший врезать Рите по спине крайсеров. Она не стала меня доедать и побежала назад, к городам, где и пристрелили ее бравые милиционеры из двух автоматов.
В травмпункте рану обработали плохо. Все же, я не могласился ложиться в стационар: надеялся, что смогу уехать в Анапу, где в это время мой зверинец, и лечь в больницу там. Ступать на ногу я не мог, до номера меня почти донесоли под руки Филиппыя и проворный администратор, который жил в этой гостинице. Рита прокусила мышцу насквозь, повязка скоро задубела, а потом засохла. К утру я понял, что до Анапы мне не добраться, тем более, что во всем городке мне не смогли найти\ костыли. Не оказалось костылей и в больнице, куда меня увезла "скорая". Я передвигался, прыгая на одной ноге.
Больница эта заслуживает отдельного рассказа, а то в целой повести с условным названием "Перестройка и здравоохранение". Ходить с помошью тросточки я смог через два месяца, так что у меня накопилось много материала на эту тему.
Достаточно хотя бы упомянуть, что оперировали меня под воздействием мощного галюцигена, так как ни обезболивающих, ни усыпляющий препаратов не было. Притом, этот галюциген оказался из арсенала ветеринарных медикаментов, так называемый "Калипсол".
Пока я после укола "смотрел мультики", хирург вырезал повреждунную мышцу почти полностью. Дальнейшее лечение представляло собой каждодневные мучительные перевязки, обработку раны банальной перекисью и десятка инъекций чудом сохранившегося пенициллина.
Единственное, чего в больнице было в достатке - разовые шприцы из гуманитарной помощи. Жаль только, что набирать в эти шприцы было нечего.
Через несколько дней появился посетитель - сам Вокалев в сопровождении нескольких шестерок, загруженных яствами. Я поблагодарил бывшего шефа за внимание. Он осторожно намекнул, что не стоило в нетрезвом виде вмешиваться. Ясно было, что и его визит, и предложенная версия были четко продуманы его мудрой головой.