Тройная игра афериста
Шрифт:
И выползла вторая машина, такая же тупая и мерзкая, и, дребезжа металлическими суставами, начала вываливать на убитую землю серый пласт бетона.
И так ходили машины друг за другом, а потом уползли в другое место, и вместо поляны с цветами лежала посреди планеты Земля плоская серая лепешка шершавого бетона.
Пророкотал голос из жести, не стало света, только одна лампочка тускло светила в углу. И всхлипы, и стоны заполнили тишину.
И послышалось
– Опять обоссался, козел!
И что-то шлепнулось на пол, как лягушка.
И опять была тишина, рассекаемая стонами и всхлипами, и скрежетом зубовным. И в этой тишине ласково ворковали двое мужчин, занимаясь греховной любовью.
И поимел Исаак Якова, а Яков - поимел Моисея, а Моисей никого не поимел, зато его поимел Исмаил.
И вновь был день, было утро. И кишка быстро шоркала ногами в столовую, всасывалась в двери с утробным звуком.
В столовой стояли деревянные корыта, перед которыми имелись лавки. И все садились на лавки и ели болтушку, чавкая и утирая губы. И стояло в углу маленькое корытце, за которым разломили хлеб и Исаак, и Яков, и иже с ними. И хлеб был черным, как смертный грех, и вязкий, как глина.
И вышли все из столовой, вытягиваясь в колонну и шурша ногами. И труд призвал их, в комнате сидели все и вязали сетки-авоськи, уподобляясь многоруким паукам. И кто не вязал, тот пил из кружки жуткой черноты чай.
И вновь вышел некто в форме с красными лепестками погон и повесил большой лист бумаги, на котором было написано:
"К новой жизни". "Газета осужденных 10-го отряда".
"Наш отряд инвалидный. Но это не мешает нам трудиться на благо общества. Каждый день все, кто может ходить, выходят в рабочую зону и вяжут сетки-авоськи, так необходимые в сельском хозяйстве и для торговых предприятий. В этих сетках будут хранить овощи: картофель, морковь, лук, огурцы, редис. Те, кто ходить не может, с разрешения администрации выполняют эту работу прямо около спальных мест. Так, осужденный Петров, несмотря на преклонный возраст (ему 84 года), выполняют норму не хуже молодых. Особо надо сказать об осужденном Иванове. Он слепой, но все равно стремится быть полезным обществу. Он тоже выполняет половину нормы. Нельзя забыть про осужденного Сидорова, который не имеет обеих ног. Отсутствие этих конечностей не отражается на его производительности. Он постоянно перевыполняет норму..."
И подходили к этому листу люди, и читали, и никто не смеялся.
И где-то ползли машины, дыша железом, и оставались за ними круглые бетонные пятаки, обносимые проволокой. И шли по планете существа в защитной форме и с красными лепестками на плечах. Шли, охраняя толпы людей в мешковатых комбинезонах. Лиц у этих людей не было, были маски. И никто не умел смеяться.
***
Квартира Хоркина. Он сидит за компьютером, девчонка в углу читает книжку. Хоркин трет воспаленные глаза - многодневная работа над рукописью сильно подорвала его зрение. К тому же, он работал без защитного экрана. Он беззвучно сорит с девчонкой, не желая идти к врачу, но та показывает свой характер.
Врач предписывает усиленное питание морковкой, темные очки и полный запрет на телевизионный и любой другой экран. Хоркин мучается, разрываемый желанием закончить киноповесть. Девчонка, как цербер, не подпускает его к компьютеру.
Застопорились и съемки. Все сценки с участием животных закончены, а игровые требуют актеров. У Хоркина же в наличии только главный исполнитель, молодой артист из театра "Современник", да статисты.
Хоркин мечется по квартире, как раненый лев. Неожиданно ему в голову приходит простая мысль. Он делится ей с девчонкой и они выезжают на такси в деловой центр города. Возвращаются они с машинисткой. Теперь Хоркин диктует, расхаживая по комнате, а девчонка подает работникам кофе. Семейная идиллия.
***
Утро. привычный каскад разминки. Девчонка в трусиках и майке пытается подражать, прячась от стремительного тела Хоркина в дальнем углу комнаты. Хоркин проделывает заключительное умирание-оживление и начинает показывать ей простейшие приемы разминки.
Он показывает ей расслабляющую позу танцующего медведя, позу страуса, координирующую равновесие, позу атакующего барса. В этот момент раздается навязчивый звонок в дверь. Хоркин открывает. В комнату нахально входят пожилая женщина с плотным мужиком. Увидев полураздетую девчонку, они дают волю гневу:
– А, шалава,-вигливо орет женщина,-вот ты где блудишь! Старика нашла себе, курва.
– Насколько я понимаю,-твердо вмешивается Хоркин,-это твои благоверные.
– Да, мать и отчим.
– Да, я мать!-бьет себя в рыхлую грудь женщина.-А ты, кто такой, что мою дочурку увел?! Что ты сней делаешь, старый похабник? А ты знаешь, что за малолетних статья есть?! Ну-ка, Вася, проучи этого хлюпика.
Вася делает угрожающее движение в сторону Хоркина. Девчонка становится на пути. Она слишком хорошо знает, что может сейчас произойти. Но видно, что боится она не за отчима, а за Хоркина. Ей слишком хорошо знакома скандальная натура родителей.
– Ты, соплячка, куда лезешь?-густо вопрошает отчим.
И сильно бьет девочку по щеке.
И в тот же момент падает на пол, скорчившись. Изо рта вытекает струйка крови.
– Ой,-вопит женщина,-убили! Убили, родненький! Да что же это деется?!
Хоркин всего лишь хочет приглушить этот вопль. Но, излишне разогретый разминкой, да и взбешенный этим нелепым утренним визитом, не расчитывает силы. Тело женщины ложится в той же позе рядом с мужем. Теперь приглушенно, прижимая ко рту сжатые кулочки, вопит девчонка.
***
Женщина и мужчина полусидят в углу комнаты. Они сильно помяты, но живы. У женщины перевязана голова. Руки у обоих связаны за спиной, ноги перетянуты у щиколоток. Ни вопить ни вообще разговаривать они не решаются.
Хоркин складывает чемоданы. Он берет только самое необходимое: рукописи, дискеты, компьютер. Девчонка всхлипывает в соседней комнате.
Хоркин зло бормочет сквозь зубы:
– Учили меня: хочешь иметь неприятности - сделай добро человеку.