Тройное Дно
Шрифт:
— Так бы сразу и сказал. Стоять долго будем?
— Нет. Две минуты. Посмотрю только на одно место — и назад.
— Ты пистолеты свои забери. Едем. А деньги давай. Странный ты мент, нехарактерный. Но это меня не касается. А может, и не мент вовсе. Но ствол есть ствол.
На торфах Зверев обнаружил мерзость запустения. Сорваны были в «поселке будущего» въездные ворота, на стенах домиков отчетливо виднелись следы пулевых попаданий. Гильзы валялись кругом. Стояли укором и предостережением столбы линии электропередачи,
— Ну что? Насмотрелся? Едем?
— Подожди, брат. Визит вот нанесу.
Хоттабыч вжался в стену, готовый бежать или просить пощады.
— Здорово, старик. Ты что тут делаешь?
— Витек! Витек! Наших побили всех. Кое-кто, правда, просочился, ушел.
— Кто побил? Как? Ты-то откуда знаешь?
— Да как откуда? Люди пришли, люди ушли. Рассказали. Окружили поселок солдаты, менты. Потребовали всем сдаваться. Дело под вечер было. Это когда Охотоведа в бункере шлепнули.
— А кто сказал, что шлепнули?
— Как кто? Опознали его. Он за бункер бился с другими бомжами. Погиб. Тогда стали чесать все его городки. Все ночлежки в городе закрыли.
— Чтобы ты знал, дед, Охотовед жил, жив и будет жить. Но я тебе этого не говорил. Короче, все побоялись сюда идти жить, а ты нет?
— А что мне будет? Я приполз сюда. Денег на автобус заработал и приполз. Крыша есть. Торфа немерено. Буржуйку соорудил. Тут и аппарат сварочный остался. Автоген. Я умею.
— Дед, а что тут было-то?
— Некоторые сдались солдатам. Некоторые бежали и их поймали. Некоторые ушли. А человек шесть осталось биться. Было у них четыре ствола.
— С кем, дед?
— Сам понимаешь с кем.
— А ты?
— А я тебя ждал. Ты мне обещал билет в Хабаровск.
— Теперь ты, дед, в Хабаровск не поедешь. Теперь тебя арестуют, как только я уеду, и начнут из твоей шкуры ленты резать. Ты зачем сюда приперся, старый дурак? Это же невероятно.
— Ты мне билет дашь или нет?
— Вот тебе деньги, дед. Здесь «лимона» два. Они мне вовсе теперь не нужны.
— Давай. Ничего со мной не будет.
— А не пропьешь?
— Нет. Я в Хабаровск поеду.
— Ну, счастливого пути. Я сейчас выйду, в машину сяду. Как ты из дома выползешь, я не знаю. Был бы Телепин под рукой, он бы тебе помог.
— Телепина-то не будет. Труп его нашли в «Праздничном».
— Шутишь?
— Нет. Говорят, он ракету наводил.
— Дед, ты отползай. Я не знаю как, но отползай.
— Ага. Сейчас только супу поем. Выпить не хочешь?
— Я, дед, баночную не любил никогда. Ты уж извини.
Зверев вышел из домика. Машина стояла на месте.
— Ну, брат, в город. К Финляндскому вокзалу. А там расстанемся.
— С трудом, но верится.
Сопровождала Зверева на этот раз красная «Нива». Она была заполнена служивым народом под завязку. У поворота на Разметелево появилась еще и группа поддержки в виде голубой «шестерки». Так они и въехали в город.
— Не тебя ли пасут? — осведомился «брат».
— Трудно сказать. Может быть, да, а может быть, нет.
— А мне теперь что делать?
— Довезешь меня — и свободен.
— Ты уверен?
— Конечно. — Он и сам хотел в это верить.
Остановились на привокзальной площади. Зверев порыскал по карманам и, к своему удивлению, нашел еще пятьдесят тысяч.
— Держи. Премия.
— Мы так не договаривались. — И водитель, которому и самому не хотелось выполнять этот рейс за Харона, отвел его руку.
Банк заветный был недалеко. Рукой подать. «Нива» с «шестеркой» остановились рядом. Метрах в ста от Зверева. Он вышел, завязал шнурок на левом ботинке, глубоко вздохнул и зашагал к парадному входу в свой банк.
— Рады вас видеть. Хотите что-нибудь еще положить в ячейку?
— У вас хорошая память.
— За то и держат.
— Для начала взять кое-что.
— Нет проблем.
Зверев обернулся, как бы невзначай. Прямо за спиной двое молодых людей, у дверей входных еще двое. Зверев помахал им рукой.
Хранитель чужих тайн и несуразностей открыл массивную дверь. Молодые люди остались там, в операционном зале, но и выйти из чрева банка, из его подвала, Зверев бы не смог. Несомненно, соответствующие инструкции были получены.
Зверев нашел в бумажнике ключик, маленький, красивый. Вставил его в гнездо. Потом набрал код, удовлетворенно услышал характерный щелчок, повернул ключик, потянул на себя дверцу. Хранитель тайн заглянул было через его плечо, но, поймав строгий взгляд Зверева, осекся. Условный рефлекс. Клиент вправе иметь свои маленькие тайны. Трубка эта переговорная была на месте. Здесь, в подвале, связь могла не сработать. Все-таки сталь и бетон. Он положил телефон в правый карман куртки, закрыл ячейку, спрятал ключик в бумажник, кивнул с благодарностью, пошел чуть впереди сопровождающего. У дверей в хранилище помедлил, подождал, пока не поплывет на петлях чудо инженерной мысли.
В зале все было по-прежнему. Скучала группа наблюдения, ставшая теперь группой захвата, некоторая радость обозначилась на лицах.
— Я хотел бы еще счет открыть.
— Конечно, конечно, — заспешил согласиться то ли управляющий, то ли его лучший заместитель. Зверев не сомневался в блестящем будущем этого, несомненно, законопослушного и в высшей степени приятного господина.
Живой труп Зверев не мог сказать про себя то же самое. Он получил бланк, встал у стойки и приступил к его заполнению. Но прежде вынул из кармана телефон прямой связи с конторой Хозяина.