Трубка Шерлока Холмса
Шрифт:
Кажется, глупенькие молодые женщины также используют содержащие мышьяк лосьоны, чтобы улучшить цвет лица.
Главный вопрос заключался в том, каким образом мисс Батлер дала яд своей жертве. Было совершенно ясно, что его не добавляли ни в пищу, ни в вино за ужином. Горничная подавала за столом еду с блюд, и ни она, ни остальные слуги, разделившие остатки ужина, не пострадали.
Представлялось только одно решение загадки. Яд должен был присутствовать в чем-то другом, что находилось на столе и что использовала жертва, но не слуги. В чем-то таком же белом и сыпучем, как мышьяк, иначе жертва могла бы что-нибудь заподозрить.
Ответ
Вот почему я хотел беседовать с мисс Батлер в столовой. Мне надо было осмотреть буфет, в котором обычно держат столовое серебро. Всякие сомнения относительно вины экономки рассеялись, когда я обнаружил в буфете только одну солонку, в то время как там были две серебряные перечницы.
Как нам теперь известно, вторую мисс Батлер спрятала у себя в комнате. Она собиралась выбросить ее содержимое и заменить чистой солью, как только представится возможность.
Однако ей не удалось это сделать из-за внезапной смерти мистера Раштона от сердечного приступа. Обычно проходит несколько часов, прежде чем жертвы отравления мышьяком наконец умирают. Немедленно послали за полицией, и у мисс Батлер не было возможности опорожнить солонку и вернуть ее в столовую.
И тут перед нами встает вопрос о времени. Для осуществления своего плана мисс Батлер важно было представить дело так, будто первые симптомы отравления мышьяком у мистера Раштона проявились вскоре после того, как он выпил шерри. В таком случае подозрение упало бы на племянника.
Мы знаем только с ее слов, что дверь кабинета была заперта по приказу мистера Раштона. Нам также приходится положиться на ее утверждение, что ему стало плохо примерно без десяти девять, когда он решил пойти в постель. Слуги, находившиеся на кухне в задней части дома, не знали, в какое именно время мистер Раштон поднялся в свою спальню.
– Но, Холмс! – воскликнул я, уловив ошибку в его рассуждениях. – К четверти десятого мистеру Раштону стало так плохо, что мисс Батлер спустилась на кухню за бутылкой с горячей водой и стаканом теплой воды, в которой растворила соду.
Холмс поднял брови.
– Мой дорогой друг, конечно, она так и сделала! – ответил он. – Но опять-таки мы знаем только с ее слов, что мистеру Раштону все это потребовалось именно в названное ею время!
– О да, понимаю, – смешался я.
– Пожалуйста, позвольте мне продолжать, – с досадой произнес Холмс. – У мистера Раштона была привычка ложиться спать в десять часов, что я узнал от его племянника.
Когда мы вошли в спальню мистера Раштона, я заметил на ночном столике его карманные часы. Судя по ключу, прикрепленному к цепочке, это были необычные часы – брегет с храповым механизмом. Их выпустила известная французская фирма «Breguet et fils», «Бреге и сыновья» [50] .
50
Эта известная французская фирма была основана в Париже в 1776 году Абрахамом-Луи Бреге (1747–1823). В 1816 году к нему присоединился сын, Луи Антуан (1776–1858). Часы Бреге славились своей красотой и оригинальностью конструкции. «Пьяный» ключ был специально предназначен для того, чтобы цилиндр часов нельзя было повернуть в обратную сторону. Это мог бы
Часы обладали рядом отличительных свойств, типичных для изделий этой фирмы: вечный календарь на циферблате, репетир, отбивающий время при нажатии кнопки, а сзади – золотой диск, показывающий фазы луны.
Но для нашего расследования важнее было то, что у брегетов на оси цилиндра имеется стопор, позволяющий цилиндру сделать всего четыре полных оборота за тридцать часов – обычный временной интервал, в течение которого часы ходят, прежде чем их нужно снова завести. Это не дает перетянуть часовую пружину при заводе. Поскольку требуется дважды повернуть ключ, чтобы цилиндр сделал один полный оборот, следует восемь раз повернуть ключ, чтобы завести часы. Тогда в игру вступает стопорный механизм, не позволяющий поворачивать цилиндр дальше.
Должен признаться, инспектор Нидем, что я попросил моего коллегу, доктора Уотсона, на несколько минут отвлечь ваше внимание, пока я осматривал карманные часы мистера Раштона. Это было незадолго до полуночи, но потребовалось всего пол-оборота ключа, чтобы стопор остановил цилиндр.
Следовательно, часы в последний раз заводили примерно два часа назад, или, чтобы быть абсолютно точным, час и пятьдесят две с половиной минуты, другими словами, в десять часов, то есть в то самое время, когда мистер Раштон обычно ложился спать. Это довольно простая математика, и я предоставляю вам самим сделать вычисления.
Поскольку мисс Батлер отрицает, что когда-либо дотрагивалась до часов, их заводил сам мистер Раштон.
Но если верить мисс Батлер, в четверть десятого мистер Раштон был уже в постели и до такой степени страдал от тошноты и судорог в ногах, что она спустилась на кухню за бутылкой с горячей водой и стаканом воды, в которой растворила соду, чтобы облегчить его мучения.
Если это было так, то он вряд ли нашел бы в себе силы через сорок пять минут завести свои часы.
В свете этой улики, я полагаю, мы можем пересмотреть всю хронологию событий, имевших место в «Лавровой беседке» и приведших к прискорбной кончине мистера Раштона.
Мышьяк попал в его организм вместе с солью, которую он добавил в еду за ужином вскоре после половины восьмого. Однако он ел тяжелую пищу, а это может замедлить проявление симптомов отравления мышьяком. Доктор Уотсон указал на это, и вы с ним согласились, инспектор.
Поэтому мистер Раштон начал испытывать боли только после десяти часов, когда в обычное время пошел спать. Перед этим он, следуя привычке, завел свои часы. На самом деле первые симптомы проявились только в четверть одиннадцатого, когда мистеру Раштону стало плохо и мисс Батлер послала за врачом. Как мы знаем, вскоре после этого он умер от сердечного приступа.
Несомненно, мисс Батлер подтвердит эти факты, когда вы получите от нее полные показания, – заключил Холмс, поднимаясь на ноги и протягивая руку Нидему. – До свидания, инспектор. Как вы сказали, это скверное дело, но теперь оно закрыто.
Мы вышли из полицейского участка на улицу. Ночь была ясная, над крышами и дымовыми трубами светили очень яркие звезды. Их чистый холодный свет напомнил мне о странном неземном сиянии мисс Батлер. Повернувшись к Холмсу, я задал вопрос, который до этой минуты не решался озвучить: