Трудно быть хорошим
Шрифт:
— Торговые центры все прибрали к рукам, — сказала Луиза. — Даже фейерверк. — Она было задремала, но теперь прислонилась к своей дверце и следила за цветными вспышками.
— Я бы там работать не хотел, — сказал Старлинг, не отводя взгляда от шоссе.
Луиза промолчала.
— А знаешь, о чем я сейчас думала? — сказала она потом.
— О чем? — спросил Старлинг.
— О твоей матери, — ответила Луиза. — Знаешь, твоя мама была такой милой старушкой! Она мне очень нравилась. Я помню, как мы с ней пошли в торговый центр купить ей блузку. Самую обыкновенную, какую она могла бы купить в Буллоке в Сан-Франциско, но ей хотелось купить ее обязательно здесь, просто удовольствия ради. — Луиза улыбнулась этим воспоминаниям. — А помнишь, как мы купили ей фейерверк?
Они купили ей миниатюрные шутихи. Ей нравились их хлопки, они ее смешили. Старлинг вспомнил, что один раз, после того как он женился на Луизе, они устроили фейерверк. Когда же это было, подумал он. Теперь этого времени словно и не было никогда.
— Помнишь, как она брала самые маленькие между пальцами и слушала, как они взрываются? Ее это так радовало!
— Ее особый фокус, — сказал Эдди. — Она у Рекса переняла.
— Может быть, — сказала Луиза. — А знаешь, Эдди, я даже не против, что ты такой маменькин сынок. Потому что у тебя была такая мама, совсем другая, чем моя, например. Ты из-за нее такой милый.
— Я себялюбец, — сказал Старлинг. — И всегда был таким. Я ведь способен и лгать, и красть, и обманывать.
Луиза погладила его по плечу.
— Зато ты очень добрый, — сказала она.
Посыпались крупные капли дождя — на ветровом стекле они выглядели снежными хлопьями. Совсем стемнело. Впереди под нахмуренным небом блестели огни их поселка.
— Надо же, чтобы случилась такая нелепость, — сказал Старлинг. — Нейдет из головы, и все.
Луиза придвинулась к нему, положила голову ему на плечо, а руки — между его коленями.
— Я ведь знала, Эдди, что что-то случилось. Ты ничего не умеешь скрыть. И скажешь всю правду.
— Да тут и нет ничего, — сказал Старлинг. — Просто, когда я уже уходил, зазвонил телефон. Мальчишка какой-то. Джефф. С ним приключилась какая-то беда. Я его не знаю, а он думал, будто говорит с отцом, и просил, чтобы я оплатил звонок.
— Но ты ведь не согласился?
Старлинг смотрел вперед на огни.
— Нет. А следовало бы. Вот теперь и думаю, что должен был бы ему помочь. Я как раз кончил говорить с Рейнером.
— Так, может, он из Рангуна звонил! — сказала Луиза. — Или из Хельсинки. Ты ведь не знаешь откуда. Это ведь могло тебе обойтись в пятьсот долларов, а помочь ему ведь ты все равно не сумел бы. По-моему, только так и надо было.
— Неважно, конечно. Но ведь я мог бы ему что-нибудь посоветовать. Он сказал, что кто-то попал в тюрьму. Ну и нехорошо мне как-то. Потом пройдет.
— Найди хорошую работу, а потом оплачивай звонки из Стамбула, — сказала Луиза и улыбнулась.
— Просто хотелось бы знать, кто он, — сказал Старлинг. — Почему-то мне показалось, что он в Рено. Странно, правда? Просто голос.
— Будь он в Рено, вышло бы только хуже, — заметила Луиза. — А ты жалеешь, что у тебя нет своего? — Луиза посмотрела на него непонятным взглядом.
— Чего своего?
— Сына. Или дочки. Ты ведь говорил, что у тебя мог быть ребенок? У вас с Джэн.
— А, с тех пор столько времени прошло, — сказал Старлинг. — Мы были идиотами.
— А вот говорят, будто они придают жизни смысл, — сказала Луиза. — Ну, ты понимаешь.
— Если сидишь без гроша, так не придают, — ответил Старлинг. — Тогда из-за них тебе совсем уж погано.
— Ну, так будем плавать по жизни вдвоем, как по-твоему? — Луиза положила ладонь ему на бедро. — Не куксись сегодня, миленький, договорились?
Они свернули в немощеный проулок, в конце которого был их приют. В палисаднике первого из домиков был воздвигнут киоск для продажи пиротехники, и его украшала гирлянда ярко-желтых лампочек. За прилавком стояла пожилая женщина без всякого выражения на лице. На ней был свитер, и она держала на руках черного пуделька. На полках осталось лишь несколько римских свечей.
— Вот уж не думала, что мне придется жить там, где люди продают пиротехнику прямо у себя во дворе, — сказала Луиза, глядя перед собой, но Старлинг покосился на освещенный киоск. Дождь превратился в мелкую изморось, и улица блестела, точно смазанная маслом. Ему очень захотелось помахать этой женщине, но он удержался.
— Ты бы мог сказать, что мы живем там, где не стали бы жить, если бы это зависело от тебя. Смешно, верно? А ведь случается это само собой. — Луиза засмеялась.
— Да, пожалуй, смешно, — сказал Старлинг. — Это же правда.
— А что ты сочинил на обед, Эдди? Мне вдруг жутко есть захотелось.
— Я совсем забыл. Замороженные макароны.
— Лучше не придумаешь.
Старлинг свернул на гравий. В примыкавшем к дому загоне, где рос бурьян, он увидел пони, белки глаз которого холодно блестели под дождем. Совсем неподвижные, точно у привидения.
— Скажи мне одну вещь, — начал Старлинг. — Если я у тебя спрошу, ты мне все скажешь?
— Если будет что сказать, — ответила Луиза. — А то ведь иногда и говорить не о чем. Так спрашивай.
— Что было у тебя с Рейнером? — сказал он. — Ну, почему вы развелись. Я тебя про это никогда не спрашивал. Но мне надо знать.
— Ну, тут все просто, — ответила Луиза и улыбнулась ему в темноте машины. — Я просто поняла, что не люблю Рейнера, только и всего. Точка. Абзац. Я поняла, что люблю тебя, и не захотела оставаться женой того, кого не люблю. Я хотела быть твоей женой. Ничего тут нет ни сложного, ни важного. — Луиза обняла его за шею и притянула к себе. — И не тоскуй, милый. Ну, не повезло тебе. Все будет хорошо. Найдешь себе замечательную работу. Лапочка, давай я тебя развеселю! — Луиза отодвинулась к дверце и открыла ее. Старлинг услышал, как звенят под дождем колокольчики. — Вот сейчас увидишь! — сказала она.