Трудно отпустить
Шрифт:
– Тогда к чему ты клонишь? – уточняет Хантер уже тише и сдержаннее.
– Ни к чему. Я просто знаю, что ты работал не покладая рук с тех пор, как вступил в лигу. Сразу после чемпионата НАСС, где у тебя все еще есть несколько рекордов, прямиком в НХЛ.
– Разве не мечта любого? Многие убили бы, лишь бы заполучить мое место. Не напрягайся зря, я все это уже слышал. И обдумал, поэтому выкладываюсь на льду всякий чертов раз.
Я медленно киваю, чтобы дать Хантеру понять, что слышу его, но все же не верю ни одному его слову. Я явно что-то упускаю.
– Но ты зол.
– И что
– Это сказывается на твоей игре. Твоей жизни.
– Ты и половины не знаешь, – ворчит он, когда проезжает мимо.
– Я знаю, что иногда нужно сменить обстановку. Знаю, что иногда и звезды могут перегореть. Судя по тому, что я видела…
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – прерывает Хантер. Лезвия его коньков прорезают лед, когда он останавливается прямо передо мной. Нас разделяет лишь защитное стекло.
– Я зарабатываю на жизнь тем, что точно знаю. Так же как и ты, – пожимаю я плечами, стараясь выглядеть настолько безразличной к его близости, насколько только возможно. Притворяясь, что мой пульс не стал быстрее, а тело не помнит, как он поцеловал меня прошлым вечером. Пытаясь скрыть румянец на щеках из-за того, что переступила черту.
– Я хотела извиниться за вчерашний вечер, – тихо говорю я. – Я перешла все границы. Я… ты явно дал понять свою точку зрения. В очередной раз. Я прошу меня простить.
Мы встречаемся взглядами, спрашиваем и отвергаем. Как раз в тот момент, когда я думаю, что разговор окончен, губы Хантера растягиваются в легкой ухмылке.
– Тот же отель, в котором остановилась команда?
Шок длится всего несколько секунд, но я отказываюсь доставлять ему удовольствие и показывать, что он застал меня врасплох.
– Почему я остановилась в том же отеле?
– Да.
– Из-за удобства.
Дерзкая ухмылка Хантера становится шире, когда он слегка качает головой и делает шаг вперед, так что его коньки ударяются о барьер между нами.
– Что? – уточняю я, испытывая облегчение от внезапной легкомысленности, которую приобрела наша беседа. Словесная перепалка утомила меня.
– Просто пытаюсь тебя понять.
– Разве уже не понял? Я как открытая книга, – поддразниваю я.
– Открытая книга в кубе изо льда.
– Забавно, – бормочу я, обескураженная его пристальным вниманием и уязвленная замечанием, которое все же правдиво. От таких глаз, как у Хантера, сложно отвести взгляд.
– Сказал бы то же самое, но какую бы игру ты ни затевала, я всегда остаюсь в проигрыше.
– И что, черт возьми, это значит? – переминаюсь я с ноги на ногу. Это последнее место из всех, где мне нужно было бы объяснять, почему я в Чикаго. Атмосфера между нами изменилась, шанс поговорить с Хантером был упущен. – Знаешь что? Я не собираюсь становиться козлом отпущения. Судя по тому, как ушел отсюда Мейсен, ты злишься на него. Ладно. Вот и злись на него, а не на меня. Я знаю этот взгляд. Я не позволю тебе играть со мной, чтобы снова почувствовать, что ты держишь все под контролем.
Я направляюсь к выходу для игроков. Стук моих каблуков может сравниться только со стуком его коньков по льду. Как только я достигаю входа в туннель, Хантер хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом.
–
– Кажется, это задело тебя за живое?
– Может, лучше спросишь себя, насколько хорошо все контролируешь? – Он опускает взгляд на мой рот, а затем снова смотрит мне в глаза. Я чувствую его теплое дыхание на губах. Я почти ощущаю вкус его поцелуя, но понимаю, что не могу повторить подобную ошибку.
Ни за что.
Ни в коем случае.
Не после того, что произошло прошлым вечером.
– Давай продолжим изучать прилагательные. Как насчет «раздражительный»?
Его смешок – низкий рокот, который говорит, что он готов поиграть. Это последнее, чего мне хочется в данный момент.
– Раздражительный? Как насчет «нерешительного»?
– Ты о себе?
– Нет, о тебе, – ухмыляется он и делает шаг ближе.
– Ничего подобного.
– Нет? – Его взгляд снова скользит от моих глаз к губам. – Это было огромной ошибкой, – начинает он, передразнивая меня прошлым вечером, но после прочищает горло: – Решила повториться?
– О чем ты? – Я пытаюсь освободиться, но безрезультатно.
– О том, что эта фраза кажется тебе очень удобной. Ты говорила ее и в прошлый раз, когда я тебя видел, и вчера вечером.
Правда? Я пытаюсь вернуться в прошлое: помню, как сказала подобное в лифте, но не ранее. Тогда я пыталась держать эмоции под контролем, лишь бы Хантер Мэддокс не догадался, что я не смогла не выходить за рамки наших ни к чему не обязывающих свиданий… Точнее, простого секса. Переспав в первый раз, мы пытались убить страсть новыми словесными перепалками, но в итоге только стали заниматься сексом чаще. И все затянулось на последующие шесть месяцев.
Но мы не ходили на свидания.
Любой из нас бы это подтвердил. Мы оставались друзьями с привилегиями. Когда мы оказывались в одном городе, то просто звонили друг другу… Черт, да даже находясь в разных городах, мы все равно умудрялись договориться о встрече.
Вот какая химия была между нами.
Так в чем же проблема? Несмотря на то что мы не могли оставаться в одной комнате больше получаса и не поссориться – если, конечно, не занимались сексом, – я стала зависима от Хантера. От его грубоватых манер, остроумия и его… ну, его члена, пальцев и такого восхитительно умелого языка. Но теперь я не вижу в нем ничего из этого.
– Язык проглотила, Деккер? – спрашивает он и наклоняется так, что я боюсь, что он поцелует меня. Боюсь того, что стою так близко к Хантеру на арене, а где-то совсем рядом его товарищи по команде. Но все же я не двигаюсь. Не отступаю. Я отказываюсь позволять ему одержать верх точно так же, как и прошлым вечером. – Потому что мне кажется, именно так ты себя и вела. У нас случался невероятный секс, ты вставала и говорила: «Черт, это было ошибкой», собирала свои вещи или выставляла меня вон, прикрывшись глупым оправданием о том, что тебе куда-то пора. И так до нашей следующей встречи. Мы всегда были ошибкой. Каждый раз. Пока не виделись вновь.