Трудные дети
Шрифт:
— Интересно?
– прошептала Рита, кивнув подбородком на Достоевского.
— Неплохо.
Она тихо, но выразительно хмыкнула.
— Знаешь, в чем проблема этого Раскольникова?
– к тому моменту я прочла две трети книги. Девушка покачала головой, безмолвно ожидая ответа.
– Она одна, по сути.
— Какая?
— Он слишком много думает.
Рита даже дышать перестала. До конца ночи девушка не произнесла ни единого слова.
После пяти утра мы позволили себе вырубиться. Я потянулась, разминая шею, отдала книгу в коричневой обложке
— Спасибо тебе, - сказала она мне.
Лениво приоткрыла один глаз.
— За что?
— За то, что осталась со мной.
— Дура ты.
— Саша, ты ведь могла уйти. Ну, тогда, когда за Антоном ходила.
— Не могла, - после моих слов Рита расцвела, но тут же потухла, стоило мне продолжить: - Здесь остались мои вещи и последние деньги, которых мне нельзя лишиться. Я планировала уйти, но не успела. Не питай иллюзий на мой счет, и будет всем счастье.
— То есть ты бы ушла и оставила меня здесь, если бы не твои деньги?
Я закрыла глаза, почувствовав, что начинаю проваливаться в сон.
— Ну да.
Рита какое-то время молчаливым укором нависала над моей кроватью, потом устало вздохнула и зашаркала в другой конец комнаты.
— Все равно спасибо тебе, Саш, - тихо проговорила она.
Я не ответила.
Глава 43.
Каждый занимался своим делом, но все мысленно что-то планировали, искали любые варианты, лишь бы выбраться с этой помойки. Мы купили газету, и я, нагло вырвав ее из рук Риты, принялась изучать объявления. Мне нужно было снять хоть какую-то комнатушку, потому что с каждым днем жить здесь становилось все невыносимее.
К моему ужасу, цены оказались просто заоблачными. Если бы в сутках вместо двадцати четырех часов было сорок восемь, а я работала круглосуточно, то, возможно, я со скрипом что-нибудь набрала бы. А так можно даже не пытаться. Если только найти другую работу, но Рафик ясно дал понять, что, когда я уйду от него, во всех смыслах дешевого ночлега у меня не останется. Замкнутый круг.
Антон тоже был озабочен поисками новой работы и жилья. Но в его случае все осложнялось язвой.
— Попробуй найти работу по специальности, - предложила я равнодушно, заранее уверенная, что парень раздумывал над этим.
– В конце концов, у тебя высшее образование есть.
— За копейки в Подмосковье?
– сухим невыразительным голосом отозвался он.
– Нет, спасибо.
— Можно подумать, сейчас тебе больше платят.
— Больше.
— Хм. И что ты думаешь?
Сосед не спешил делиться своими планами, впрочем, как и я своими. Но когда график его работы поменялся и Антон, окутанный причудливой смесью запахов, в которой сильной ноткой был сладковатый запах дорогого спиртного, приходил домой только под утро, я догадалась, что что-то он все-таки провернул и изменил.
Что касается Риты, то она после той ночи поостереглась оставаться наедине с Лёней, по возможности избегая ее и ее мужика. Уже хорошо. Но она не работала, во всяком случае, в прямом смысле. Она только вечно что-то рисовала и рисовала. Утром ли, в обед или вечером, ее всегда можно было застать с карандашом, кистью или углем в руках. Изредка Рита выходила на улицу и на площадях писала портреты людей за сущие копейки. Даже я получала больше.
— Нашла бы работу, - неприязненно поджав губы, в очередной раз бормотала я.
– Тебе жрать нечего, ты у нас подъедаешься. Да еще всё спускаешь на карандаши.
— Не волнуйся, Саш, - одарив меня кроткой улыбкой, Рита продолжила легкими штрихами порхать по бумаге.
– Я обязательно найду что-нибудь.
Не удержавшись, я пренебрежительно фыркнула.
— Вот еще! Я за тебя не волнуюсь, просто ты меня объедаешь. И мне это не нравится.
— Прости. Я больше не буду.
— Ты жалкая.
Она мягким взглядом посмотрела на меня, а затем потянулась за испачканной тряпочкой, чтобы вытереть перемазанные пальцы.
— Наверное.
— Фу.
С ней невозможно было спорить. Вся мирская суета для Риты носила досаждающий и неизбежный характер. Она ее не любила, не обращала на нее внимания, и наверное, не будь рядом нас, девушка подохла бы от голода. Зато в обнимку с очередной картиной.
В конце марта Антон быстро упаковал свои нехитрые пожитки и съехал, холодно с нами попрощавшись. Тем самым парень дал понять, чтобы мы - читай я - не лезли в его дела и ни о чем не спрашивали. Конечно, меня интересовало, что именно он сделал и как, но не пытать же его. Рита на прощанье парня обняла, мы посидели “на дорожку”, и эту целую бесконечную минуту я страдальчески вздыхала, а потом Тоха ушел, только его и видели.
— Очень жаль, что с таким хорошим человеком случилось так много плохого, - расстроенно сказала Рита поздно вечером, когда мы остались одни. Девушка переехала на бывшую Тохину кровать, и сейчас, скрестив ноги в лодыжках и устроив на коленях плотный лист бумаги, что-то рисовала, изредка поглядывая в мою сторону. Я же, сидя в точно такой же позе, только полубоком к ней, натачивала нож, чем занималась каждый вечер перед сном.
– Правда, Саш?
— Правда, - рассеянно согласилась, не вслушиваясь в мягкий рокот ее слов.
– А что с ним случилось?
— Он не рассказывал?
— Нет.
Рита набрала полную грудь воздуха, ее большие глаза лихорадочно заблестели, что являлось негласным предвестником мыльной оперы в не очень кратком пересказе.
— В двух словах, - я осадила ее восторг.
Девушка выдохнула и снова склонилась над листом бумаги.
— Если в двух, то его жена ушла к его родному старшему брату, а их мать встала на сторону последнего, потому что всегда любила Антона меньше.
— Знаешь, Рита, - глубокомысленным тоном поведала я открывшийся мне факт, - если о таких “плохих” вещах рассказывать вот так, то они выглядят как краткое содержание к какой-нибудь мыльной опере и не вызывают должного трагизма или сочувствия. Хм, надо запомнить.