Трудные дети
Шрифт:
У меня после первой сессии начались проблемы. Не потому что я не училась - училась. Но первый курс - это остаточные знания, полученные в школе. Так Марат говорил. А какая у меня школа, особенно по сравнению с остальными? Особенно с языками было сложно, точнее, совсем никак. Я их просто не знала. Куда мне, если я только пару-тройку лет назад научилась нормально по-русски говорить?
У меня было отвратительное произношение, отсутствие память и абсолютная тупость. Так преподша говорила, не стесняясь кричать об этом на всю аудиторию. Сухая такая бабенка со слишком тонкими
Для меня это было болезненным и отвратительным унижением. Я штудировала чертовы учебники, сама учила алфавит, какие-то правила, слова, но ничего не выходило. Марат же дневал и ночевал на работе, что-то постоянно вычисляя, считая, прикидывая и изредка перекидываясь гневными фразами на повышенных тонах с Трофимом и Колькой. Правда, только когда Ксюши рядом не было. А я бессильно кипела от ярости, приближаясь к точке невозврата.
Сорвалась я аж в конце марта. Пришла домой после очередной головомойки, со всего размаху кинула рюкзак в стену и, громко топая, прошла на кухню. Марат снова с кем-то говорил, предупреждающе руку поднял, попросив меня не шуметь, а я назло стала посудой греметь, холодильником хлопать и вообще, бесилась, не находя выхода клокотавшей обиде.
– Я же тебя попросил, - с досадой поморщился Марат, отключив телефон.
– Специально, что ли?
Всплеснула руками, чуть тарелку на пол не опрокинув.
– Да конечно специально! Как же! Царя и бога побеспокоили. Извините уж, не сдержалась. Может, мне вообще уйти, чтобы не мешать тебе?
Он холодно на меня взглянул и с легким презрением спросил:
– Ты чего разошлась?
– Ничего. Разговаривай вон, - махнула рукой в сторону мобильника, - с кем ты там разговаривал! А меня не трожь.
– Ты ведешь себя как психованная идиотка.
Многострадальная тарелка наконец-то полетела на пол. За ней отправилась ваза с фруктами, и спелые красные яблоки раскатились по всей кухне. А у меня зуб на зуб от ярости не попадал, я всем телом дрожала, и не могла успокоиться. Хотелось рушить, все рушить, что только попадет под руку, и я уже начала по сторонам рвано осматриваться, чтобы найти еще одну несчастную жертву.
– Да, идиотка! Дура! Кто еще?! Психичка?! О, прекрасно! Набор эпитетов пополняется!!!
Марат же, как специально, был спокоен как удав. Скользнул ко мне, за руку схватил, а когда я вывернулась и по плечу его ударила, отвесил мне такую пощечину, что зазвенело в ушах. И пользуясь моей растерянностью, он подтащил меня к раковине и устроил ледяной душ, заставив беззвучно открывать и закрывать рот в попытке глотнуть воздуха.
– Успокоилась?
– так же невозмутимо поинтересовался Марат, крепко держа меня за шею и вытирая холодные капли с лица и волос.
– Истерика кончилась?
– Д-д-да.
Он сел на барный стул, посадил меня на колени лицом к себе, и проникновенно поинтересовался:
– Ну? Кто это сделал?
И я все ему высказала. Все, что наболело. А та тетка меня реально достала, до чертиков. И я уже не была уверена, что сдержусь, когда она в очередной раз с елейной, ехидной ухмылочкой начинала просвещать аудиторию в том, что для учебы на факультете нужно иметь не только богатых покровителей, кучу денег и некоторые таланты, не связанные с мозговой деятельностью, а еще и серое вещество, которое у меня, похоже, напрочь отсутствует.
– Понимаешь?
– от обуревавших эмоций я у него на коленях подпрыгнула.
– Она так и говорит, что я имбецилка, идиотка и дура, которая всем кому ни попадя минеты делает, и только поэтому здесь учится. И знаешь, что еще говорит?
– когда Марат покачал головой, я продолжила: - Что для таких как я, есть специальные заведения, а у них - приличный вуз. Я не дура, Марат, понимаешь? Эти все уроды, с которыми я учусь, или ботаны, или мажоры, типа тех, что у Ксюши на свадьбе были. Ботанов - двое, а эти папенькины ублюдки ни хрена не делают. Они ничего не делают, им на все плевать. Они кокс на паре нюхают. Прикинь, да? Но я...я же стараюсь, черт! Я же все делаю, пока они задницы свои просиживают.
– Я знаю.
– А вот она не знает! Она каждую пару, два раза в неделю поднимает меня и начинает выставлять шлюхой и бл*дью. Просто так. Это нормально? На меня уже оборачиваются в универе. Только пальцем не показывают - боятся. Мало ли что, вдруг я всех, кому минет делала, приведу. Охренеть, да?
Марат спокойно, мерно дышал, меня остужая и убаюкивая своей невозмутимостью. Хоть я и клокотала от гнева, но уже не так, как полчаса назад.
– И давно?
– Что?
– Давно она так делает?
– Да после сессии сразу. Точнее, во время нее процесс пошел.
– Понял. Успокойся и приведи себя в порядок, пока Оксана не пришла. Завтра я тебе репетитора найду хорошего, будешь заниматься.
– А эта баба?
– Я все решу, - успокоил Марат и бережно поцеловал меня в лоб.
– А ты отдохни.
Через несколько дней по универу пошел слух, что преподшу иностранного языка, которая вела занятия в нашей группе, жестоко избили, то ли на смерть, то ли до инвалидности. Об этом говорили шепотом, украдкой, боясь спрашивать даже у других преподавателей, но каждый знал об этой истории, и о том, что в ней замешана я. И когда теперь я неторопливо заходила в аудиторию ли, или в буфет, в помещении на несколько долгих, томительных моментов застывала неприятная - кому-то, но не мне - тишина.
Мы с Маратом это не обсуждали. Просто однажды после учебы я пришла домой, зашла в его кабинет, закрыв дверь на замок, и благодарно поцеловала.
– В универе все нормально?
– как бы между прочим спросил Марат.
Я его по голове погладила и улыбнулась.
– Конечно, мой хороший. Все отлично.
Он всегда делал для меня все. Что бы я ни попросила. Мог даже луну с неба достать. Только вот луна мне была совсем не нужна, предпочитала я более осязаемые вещи. И Марат это отлично знал.