Трудный месяц май
Шрифт:
Вход в шахту кратера был закрыт обломанной плитой. Антон обошел ее вокруг: ни щели, ни лазейки. Специально закрыли.
Плита лежала как крышка люка, как надгробие. Антон постоял немного, скорбно наклонив голову над могилой героя, и тихо поплелся прочь от страшного и горького места.
Странно, но есть не хотелось. Даже пить не хотелось. Просто все было безразличным. Не думалось ни о жизни, ни о смерти. Антон не собирался дольше скрываться от родных и знакомых, но домой не торопился. Шел себе по главной улице мимо домов и закрытых
На поворотном круге у монумента с танком «Т-34» он срезал угол и близко прошел мимо дома, где жили Русаков и Барбос. Но Антон и не вспомнил о них. Подумал лишь почему-то: в этом доме почти все жильцы — заводчане.
В таких домах свет зажигают раньше и гасят позже, чем в других, а многие окна плотно зашторены до полудня. Всегда определишь, кто в какую вахту работает: в первую, во вторую или отдыхают после трудовой ночи.
Вдруг, одно за другим, вспыхнуло желтым светом множество окон, отворилась балконная дверь, выскочил мужчина в майке и восторженно закричал на всю улицу:
— Закапало! Закапало!
И скрылся, так же неожиданно, как появился.
Не прошло и минуты, как из дома побежали мужчины и женщины — все торопились на дежурный автобус.
Антон быстро пересек улицу Мира и укрылся за склоненными каменными знаменами братской могилы героев Великой Отечественной войны.
В низкой чаше горел Вечный огонь. Было светло, на плитах с бронзовыми именами павших воинов играли отблески газового пламени.
Антон присел на корточки напротив плиты, где последней в длинном столбце была высечена фамилия папиного ординарца, Халитова О. С.
Сигнальный пистолет нагрелся за пазухой, и тяжесть его стала теплой и приятной. Казалось, что Ораз Халитов совсем недавно, уже после того, что произошло сегодня на бывшем поле битвы, после смерти Январева, вручил свое оружие Антону.
Антон не заслужил такой высокой и почетной награды. Вот старшего лейтенанта Январева давно надо отметить орденом или оружием именным. Но он тоже погиб, старший лейтенант Январев. Со славой, как Халитов и его боевые товарищи. И ему почет и вечная память.
Полагалось дать салют, но зарядить ракетницу было нечем. И хотя Антон знал, что в карманах нет даже бумажного пистончика, зашарил в брюках и куртке. Пальцы нащупали предмет, похожий на пулю. Антон вытащил кусочек мелка, посмотрел на него, вздохнул и, встав на колени перед наклонной плитой, дописал внизу еще одно имя:
Старший лейтенант
ЯНВАРЬЁВ.
Он силился вспомнить его имя и отчество, но так и не вспомнил. Все называли старшего лейтенанта только по званию или фамилии. Наверное, и Светлана Васильевна называла его: «Январев». А может быть, коротко и ласково: «Январь, мой Январь…»
Антон увидел Осипова, когда тот остановился
Боковым зрением Антон видел, что тот заметил приписку на священной плите. Первой мыслью было — стереть немедленно рукавом. Но все внутри восстало против этого.
«Не сотру. Не сотру. И никому стереть не дам. Я потом краской напишу, зубилом вырублю!»
— Дай мел, — сказал Осипов, и Антон, удивленный, повиновался.
Осипов послюнил палец, убрал последние три буквы и опять дописал, но только две, без мягкого знака: «Январев».
— Неважно у тебя с языком, — вздохнул Осипов и тихо попросил: — А теперь сотри!
Антон замотал головой.
— Сотри!
Нижняя губа Осипова выпятилась. Лицо от этого приобрело выражение детской просительности.
— Нет, — выдавил сквозь внезапные слезы Антон. — Он — герой.
— Герой, — просто согласился Осипов. — Но зачем же, дорогой, хоронить героя, если он живой?
Глаза сразу высохли, и пересохло горло.
— Как… живой? — прохрипел Антон.
— Контужен, но живой.
— Так, так… штольню же сдавило!
Люди не тотчас верят черным известиям — Антон не мог принять счастливую новость. Она была невероятной и такой сверхсчастливой, что сразу поверить в нее было трудно.
— Сдавило. А он живой остался.
— Но ему же дышать там нечем было! — все упрямился Антон.
— Там — не было. Пролом образовался, и Январев в подвал спустился, где вы сидели раньше… Кстати, зайдите в отделение, вещи заберите.
Антон все стоял на коленях, но уже не оспаривал инспектора милиции, смотрел на него обалдевшими глазами.
— Так что жив и здоров наш герой Январев! — продекламировал Осипов. От радости, наверное, стихами заговорил.
Антона прямо-таки подбросило. Осипов успел схватить его за куртку:
— Куда?
— К Светлане Васильевне!..
— Знает уже, — успокоил Осипов и напомнил: — Вытирай.
Но и теперь жалко было…
— Почему им памятники только после смерти строят? — подумал Антон вслух.
— Необязательно. Дважды Героям Советского Союза при жизни устанавливают.
— Дважды… — протянул Антон. — А если он после второго раза не выживет?
Осипов склонил набок голову и пристально заглянул Антону в глаза:
— Опять что-нибудь?…
— Нет! Нет! — горячо и честно запротестовал Антон. В это мгновение он искренне думал, что уже никогда, никогда-никогда никому в жизни не причинит неприятностей и горя!
— Надеюсь, — сказал Осипов, подавая руку. И еще раз со значением повторил: — Надеюсь!