Трудовые будни барышни-попаданки 3
Шрифт:
— Но шанс я ему оставила.
— Тоже правильно. Если уж его упустит — не твоя вина. Но думается мне, раз обжегшись на молоке, будет на воду дуть. Он ведь, дурак такой, на ярмарке наслушался бредней да сказок про ушлых приказчиков, что и барам копеечку в карман, и себя не обидят. По кабакам много таких историй болтают. И так ловко на словах оно, так споро да красиво… вот и решил по щучьему велению, по своему хотению разбогатеть.
Миша рассказывал спокойно, и я постепенно выдыхала из себя эту ситуацию. Все же непросто она мне далась. Но и поступить по-другому я не могла.
Во-первых,
И волю Алеше заслужить придется всерьез. За просто так не получится. Там, где кто другой, как Агафья вон, одной заслугой продвинется, ему втрое придется постараться. Если не впятеро.
И мне урок. Не вводи народ в искушение, не ленись лишний раз сама все перепроверить. Потому как слаб человек. Живой он. А в бедности да рабстве — и вовсе бессилен порой удержаться перед соблазном.
Глава 18
От незадачливого юного менеджера Алешки перешли к другим темам. Наконец-то, впервые за целый год, рядом со мной был человек, которому можно было пожаловаться на проблемы. Даже не пожаловаться. А просто не надо ощущать себя сильной, уверенной, безмятежной хозяйкой, приклеившей улыбку на лицо, едва гость пожаловал на порог. Тогда, кстати, улыбки не входили в обязательную бизнес-моду, как в мои времена, но в срабатывали, в качестве непривычной экзотики.
Сегодня же, без улыбки, я могла рассказать мужу о своих проблемах. Тоже финансовых, с Алексейкой уже не связанных. О том, что у меня образовались непредвиденные траты. Некоторых моих весенних и летних работников потребовали помещики — пусть несут осенний оброк. Тут-то я и обнаружила, что, когда в мае-июне вся была в мыслях о перегонных и сахарных заводах, допустила вредные оговорки в нескольких «контрактах». В одних случаях были оговоренные денежные суммы, а вот в других я должна была заплатить работникам тем натуральным продуктом, который от них потребовал бы хозяин, если бы они остались в поместье. А именно — хлебом.
Миша попросил показать трудовые обязательства, написанные дьячком, с моей подписью и корявым мужицким крестиком. Вчитался, усмехнулся, разделил бумажки.
— В этих — да, написано, что люди нанялись за хлеб, а не за деньги. А вот тут ты обязуешься людей хлебом кормить. Не смейся, это в наше будущее время хлеб был социальный продукт. Сейчас хозяин может выставить работникам чан щей пустых, а хлеб пусть свой будет. Вот люди и предусмотрели. Дай мне карандаш, я галочки поставлю на тех бумажках, где можно заплатить деньгами, а не зерном. Жаль, только две таких.
— Жаль, — согласилась я. — Почти седьмую часть урожая отдавать. Ладно, это мелочи. Скоро очередные барыши за патенты придут.
— А, кстати, расскажи чуть подробней, — попросил супруг. — Я в прошлом году лампам удивился, но смотрел тогда глазами служаки нынешней поры: забавно, но то, что сама барыня такое придумала и сделала — не верится.
— Мы, кстати, обоюдные должники, — заметила я. — Пока что не рассказали друг другу, как вживались в новые тела и уживались в незнакомом социуме.
— Время для рассказов найдем обязательно, — улыбнулся Миша, — в обычной ситуации для человека того, в смысле, теперь нашего времени. Когда отправимся путешествовать в одном экипаже.
— Предлагаешь сопровождать тебя в твоих служебных разъездах? — спросила я.
— Или путешествовать в твоем экипаже, в Москву. Не факт, что я встречу следующий год в этой должности.
Я взглянула вопросительно.
— Во-первых, у меня тут новая игра наметилась. Узнай побольше друг о друге. И ты, наверное, догадалась, с кем я играю?
— С тезкой? — предположила я.
Супруг кивнул.
— Он решил Петра подкупить. Еще до истории с Алексейкой. Предложил составлять ежедневные отчеты о моих занятиях — Петр грамотный — и передавать ему. Петр дал ему резкий отворот. Помощников у меня немного, надеюсь, никто больше не клюнет. Ну, если он так — мне-то к чему стесняться? Отправился в Нижний, посетил губернаторскую канцелярию. Тоже заказал справки. Например, есть один скромняжка, коллежский регистратор, который по поручению губернатора записывает в журнал все поездки губернаторских чиновников. Очень будет интересно сверить эти данные с календарем: когда наш котик путешествовал?
— И куда, — кивнула я с улыбкой. Благодаря Лизоньке Миша уже знал, что особый чиновник является дядей-котиком.
— И второе обстоятельство, — продолжил Миша, — когда хотелось бы свалить на козни и интриги, но в этом случае не нужно приумножать сущности, ибо и так все понятно. Напомню, что моя должность не вертикальная, а выборная, и в этом году срок заканчивается.
— Кто же тебя выбирает? — растерянно спросила я.
— Год здесь трешься, Мушка, а не знаешь, — с укоризненной улыбкой ответил супруг. — Выбирает почтенное уездное дворянство, как представителя и защитника своих интересов. Ну а я стараюсь проявить себя защитником общественного спокойствия — чтобы дворянство поосторожней прижимало мужиков и не давало повода себя резать. Показалось уездному дворянству, что в этом году я очень уж активно защищаю мужика, и собираются они отказать мне в доверии.
— И что это значит для тебя? — задала я безусловно глупый вопрос.
— Что я перехожу в категорию «частное лицо». А так как ни мой предшественник, ни я больших богатств не скопили, буду скитаться по поместьям, как король Лир. Начну с твоего, ну, а если…
— Вот не надо королевской лирики, — резко оборвала я его, как делала всегда, если супруг начинал приправлять свои неприятности шутками. — Давай-ка чуть подробней о своей нынешней службе.
Сперва интервью было принудительным, но некоторое время спустя Миша уже без вопросов рассказывал сам, как очнулся в теле своего полного тезки. Наши проблемы отчасти совпали, с той разницей, что в моих легких была вода, а в Мишином желудке помимо болотной тины — изрядное количество крепких напитков. Это вдобавок-то к воспалению легких! Видимо, от сих бед капитан-исправник и перешел в лучший мир.