Трудовые будни барышни-попаданки 3

Дэвлин Джейд

Была у прежнего барина Аркадия Аполлоновича псарня, а при ней, соответственно, псари. Псарня пришла в упадок с остальным хозяйством, остатки своры распродали, а псарь Митяй остался в должности главного надсмотрщика и заодно здешнего экзекутора. С обязанностями справлялся не так чтоб и плохо: воровал только управляющий, да и то угощал Митяйку от своих незаконных прибылей.

А главным развлечением Митяя стал сексуальный террор. Он выслеживал девок и баб, причем особо симпатичных. Иной раз нарочно создавал им проблемы: подбрасывал таракана в кувшин кваса, предназначенный для барина, или траву-синюшку в бадью с постиранным бельем. Потом вовремя предотвращал беду, а дворовую

девку спрашивал: «Тебя взгреть или приласкать?»

— Девки соглашались, — говорила Анютка, отчаянно краснея. — Если не захочет ласок этого козла собачьего, он своим арапником так взгреть может — кровавые язвы год не сойдут. Говорили: «Приласкай, только не бей». Ласкайка-то и спрашивать перестал — ткнет деревяшкой арапника в подбородок и потащит в темный угол на поганое дело.

Девочка совсем поникла и всхлипнула.

Я мысленно выматерилась и даже вспомнила этого Ласкайку. Чуть сгорбленный дядька средних лет с козлиной бородкой. И пах, зараза, то ли тем самым козлом, жившим на псарне, то ли псом в козлятнике. Слышала, помню, что он ответственен за сторожевых собак, ночует даже с ними, слегка посочувствовала и оставила в должности, только приказав сходить в баню. А что некоторые бабы поглядывали на него как овечки на волка, назначенного в стадо охранной собакой, я в ту пору не заметила. Нету у меня ни глаз на затылке, ни ухватки здешней, чтоб такие нюансы замечать с лету.

— Не плачь, Аннушка, — сказала я девчонке, — тебя больше эта тварь не обидит. Что случилось-то? Да, и как ты в дворне оказалась?

Аня рассказала, что росла на крестьянском дворе, но лишилась родителей и была взята в усадьбу. Барин к ней сам пригляделся, но, к счастью девчонки, оказался любителем зрелых форм и ждал, «пока ягодка нальется». Ласкайке, конечно же, запретил трогать. Когда барин отбыл из Егорово, Анютка долго избегала Ласкайку — и работала в поле, и в усадьбе старалась не провиниться. Но недавно была отряжена в помощь при строительстве.

— Для мелких работ, конечно, — уточнила девчонка. — Лексей-то Иваныч бабам бревна таскать не спозволил, отругал даже.

Я с благодарностью взглянула на Алексейку, а его лицо осветилось такой радостью, что на миг не стали видны синяки. Помнил мой наказ: не утруждать женщин мужицкой строительной работой.

Аня же, на свою беду, разбираясь с мелкой работой типа «подай-принеси, рубаху постирай», наступила в ведро с горячим мазутом, которым клеили рубероид. Слава богу, сама не обожглась, но разлила черную жижу на новые, приготовленные для пола доски. Углядевший это Ласкайка воспользовался тем, что более рядом никого нет, схватил девчонку и поволок, даже не угрожая экзекуцией. Уже сорвал платье (на этих словах Аня опять разрыдалась), но тут на ее крики примчался Алексейка — больше никто не решился.

Приказчик мой повинный так рассвирепел, что с ходу пару раз хлестнул мерзавца отобранным у того арапником. После чего началась драка, окончившаяся победой Алексейки, негодяй не смог выполнить задуманное.

— Алексей, — сказала я медленно, считая про себя и применяя разные дыхательно-духовные практики, чтобы не сорваться в грозовой гнев, — за все тебе благодарна. Сперва поговорю со Степаном-управителем, потом решим.

Глава 23

— Простите, Эмма Марковна, за оплошность, — потупил очи долу управляющий, — не объяснил этому дураку, что Алексей Иваныч не просто дворовый из Голубков, а присланный вами, наблюдать, как завод строят. Небось, дурень в потемках не разглядел, кто перед ним, и полез в кулачки. Уж я ему…

— Не о том речь, Степан, —

сказала я сурово, — а о том, как же это… создание девок портило и баб обижало год за годом. Анька, хоть и в младых годах, мне пять имен назвала, что у нее на памяти. Верно, побольше будет женщин, которых он приласкал?

— Будет, — тихо кивнул Степан, — побольше пяти.

— Ладно твой бывший барин. Он только и смотрел, что в стакан да в лузу бильярдную. Ты-то как такое попустил? — Мой голос повысился, приближаясь к упругости стального хлыста. — Ты же управитель! Он же, считай, на твоих глазах баб и девок принуждал! И ты видел?!

— Да вот в чем дело, Эмма Марковна, — несмело проговорил Степан, — ласки-то его на пользу шли.

— Это как, Степанушка? — спросила я, еле сдержав изумление.

— Он баб в углу зажимал не только за оплошки, но и за кражи. Ласок-то его по второму разу мало какой бабе хотелось.

— А если мужик крал? — растерянно спросила я.

— Мужика, конечно, сек. Ну и сулил ему, что бабу его приласкает, или сестру, если парень совсем молод, или дочурку, коль постарше.

Я принялась глубоко дышать и медленно считать. А ведь Егорово с его заморенными мужиками и хилой скотиной, пожалуй, не было разворованным… кроме того, что крал управляющий. И еще жаловались мне командированные мужики из Голубков, что здесь крадут почему-то лишь мужики-вдовцы да бабы почтенных лет.

Вот она, причина.

Да уж, Мушка. Развлекалась перегонкой нефти и сахарной ватой и не заметила, как в твоих владениях процветает системный феодальный харассмент. Зато краж немного. Крокодил — ловится, кокос — растет, потому что племя приносит жертвы фаллическому божку. Не феодалу, даже не управителю, а помощнику управителя.

Кажется, успокоилась.

— Митяйку позвать? — спросил управляющий, тоже чуть успокоенный моим ровным дыханием.

— Не надо… пока, — почти спокойно сказала я. — Позвать надо баб и девок. Сначала в усадьбе, потом — из деревни. Со всеми поговорю. Ласкайку пока что запереть за самым крепким замком, чтобы и крыса не выгрызлась и не вырылась. И двух мужиков с дубинами приставить. Уйдет — тебе отвечать! — под конец уже не сдержалась.

Степан побледнел, но помчался исполнять.

* * *

Уже скоро в Голубки помчался гонец с утешительным посланием для Лизоньки: маменька очень занята, завтра будет.

Маменька действительно была очень занята. Пришлось поговорить почти со всеми бабами и девками Егорово.

И как же они боялись! В этот день я поняла, как пришли в голову теперь уже моему современнику Крылову вроде бы шуточные слова: «Сильнее кошки зверя нет!» Он же сам недолго был чиновником, мог наблюдать такие ситуации. «Ну что вы, как же вы меня защитите от этого тирана-изверга, он же здесь всех сильней! Вы уедете, а я останусь в его власти». И ведь права запуганная мышка: прежде не видела управы на зверя, почему же сейчас надеяться?

Никогда в жизни я так часто не божилась, не клялась Господом, что Митяйка-Ласкайка в Егорово не останется. Завтра всё увидите. Только помогите мне, скажите правду.

Когда уже вечером вышла передохнуть, прогуляться, встретила Алексейку.

— Я тебя и завтра поблагодарю, и сейчас скажу спасибо. А почему ты за девчонку вступился?

— Ну, жалко стало… жалко, что он вашу девку портит. Кто же потом эту дурочку взял бы замуж? — растерянно пробормотал Алексейка. Я поняла, что ему неудобно объяснять мне, почему он защитил другую женщину. А еще подумала, что Анька — явно не дура и не уродина, так что можно понять и выбор добычи мерзавцем, и паренька, поспешившего на защиту.