Труды по россиеведению. Выпуск 5
Шрифт:
Вероятно, курс правящей группы на постепенное сужение коридора свободы в медиапространстве допускал сохранение небольшого числа относительно независимых изданий. Они не представляли особой опасности в силу небольших тиражей и в то же время служили доказательством терпения и терпимости власти. Но легко можно было догадаться, что нужда в таких доказательствах в конце концов отпадет.
Теперь рассмотрим более детально, что представлял собой новый российский консерватизм в контексте обновленного и обуженного спектра политических сил, который только и был возможен в условиях режима личной власти.
Собственно, разные политические воззрения в обществе могут существовать и без активной партийно-политической жизни, без партий и проч. Какие-то политические взгляды можно было обнаружить и в советское время, но проявлялись они достаточно искусственно. Приверженность политическим партиям, символам и лидерам, не имея возможности реализоваться, замещалась, к примеру, приверженностью различным литературным журналам. Для скрытых политических предпочтений находились способы и формы выражения, но это были вынужденные и вымученные формы.
В условиях формирования и укрепления режима личной власти политическая жизнь может не подавляться полностью. Но она выстраивается вокруг одной персоны – первого лица. Условием существования такого режима (помимо прочего) является контроль правящей группы над крупнейшими СМИ. Этим обеспечивается доминирование в медиапространстве одного образа, одного лица. Его потенциальные конкуренты или оппоненты игнорируются, а если уж их упоминание неизбежно, представляются в негативном свете либо высмеиваются.
Партийно-политическая жизнь в Российской Федерации, вполне свободная в начале 1990-х годов, всегда зависела от информационной политики крупнейших государственных телеканалов. С 1993 г. эту монополию пытался разрушить (и небезуспешно) телеканал НТВ. Но в 2000 г. он фактически стал одним из государственных телеканалов, вещание которых контролировалось президентской Администрацией. Эти телеканалы с начала 2000-х годов сконцентрировались на создании образа президента Владимира Путина. Глава государства стал появляться на каждом канале, в каждом новостном выпуске. Критика в его адрес была исключена из телеэфира – возможен либо позитивный (позитивно-восхищенный), либо нейтральный тон.
Поначалу партийная деятельность особенно не ограничивалась, но политические партии и их лидеры почти исчезли с телеэкрана: отводившегося им эфирного времени хватало разве что на реплики. Заметим: вытеснение партийных тем и «партийцев» из информационного пространства особого сожаления у широкого зрителя не вызывало. Межпартийная полемика (не задевающая первое лицо) просачивалась в эфир в периоды выборных кампаний, но это не отменяло полного информационного доминирования группы (партии), обслуживающей первое лицо. При формировании правительства, при назначении региональных администраций роль политических партий была ничтожной, что соответствовало духу режима (но и форме правления, установленной Конституцией).
В 2004–2012 гг. процесс создания и деятельности политических партий был затруднен рядом законодательных барьеров. Законодательство о выборах обеспечило лучшую управляемость избирательного процесса, «работая» на «Единую Россию». К примеру, были исключены нормы, допускавшие деятельность избирательных блоков. Новые партии несколько лет не создавались, их общее число уменьшилось до семи, а более или менее реально участвовали в политике только три: КП РФ, ЛДПР и «Яблоко». Созданные президентской Администрацией «Единая Россия» и «Справедливая Россия», для которых всегда находилось место в информационном пространстве, полностью зависели от единого центра принятия решений в Кремле.
Но в апреле 2012 г. в ответ на массовые акции протеста некоторые ограничения на создание и деятельность партий были отменены или ослаблены. К тому времени более или менее прочное положение в российской партийной системе занимали два образования, формально не связанные с партией власти: КПРФ и ЛДПР. Эти старожилы политической сцены ни на что не влияли, но очень ценили свой статус легальных партий, представленных (пусть и символически) почти во всех законодательных органах. Ведь важнейшее условие неформальной сделки с властью – объектом их критики не могло быть первое лицо – они выполняли. Такие декоративные по своей сути партийные системы существовали в большинстве авторитарных режимов второй половины ХХ в. Это стало результатом сворачивания политической жизни, ее концентрации вокруг одной персоны, а также принижения значения политических партий как института.
Внешне расклад политических сил в современной России напоминает структуру государственных дум начала ХХ в.: крайние националисты, консервативная партия власти, либеральный и левый сегменты. Можно предположить, что здесь действуют какие-то архетипические механизмы. Российский партийно-политический спектр сходен также с партийными системами европейских государств. Однако в данном случае внешнее сходство обманчиво – куда важнее сущностные особенности.
По существу, наши «консервативные партии» представляют собой форму «присвоения» пространства политики государственным аппаратом, который охватывает еще и исполнительную и судебную власти. К «консервативным» структурам можно отнести «Единую Россию» и Общероссийский народный фронт (последний, правда, весьма условно: статус этого объединения, пытающегося совместить поддержку первого лица и власти в целом с критикой отдельных чиновников, остается не вполне ясным). О приверженности этих образований «консервативной» идеологии неоднократно говорил Владимир Путин; потом это определение появилось в некоторых партийных документах.
Повторим, российская партийная система носит в значительной степени искусственный характер. Это означает, что так называемые парламентские оппозиционные партии, по точному выражению Ю. Пивоварова, имеют «по преимуществу властную легитимность. Другими словами, они «в системе» по разрешению начальства… Совокупная легитимность «допущенных» – конечно, в различных пропорциях – включает в себя и легитимность «от народа». Но определяющей, господствующей является, вне всякого сомнения, легитимность властная» 115 . Эти «парламентские оппозиционные партии» (КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия») прошли через идеологический фильтр и были признаны совместимыми с режимом. Фильтр же (или фильтры) устанавливали люди, называющие себя консерваторами.
115
Пивоваров Ю.С. О «советском» и путях его преодоления // Полис. – М., 2014. – № 2. – С. 41.
Здесь уместно будет вспомнить о том, как появился консерватизм в современной России. В первые годы после распада СССР консервативному мировоззрению, охранительному по своей сущности, не так-то просто было обрести политическую форму, найти объект защиты. Консерваторами чаще всего называли твердых сторонников прежнего режима, верных ленинцев/сталинцев, ностальгирующих по советской жизни. Для консерватизма традиционного, консерватизма в европейском смысле слова, защищающего веру в Бога и частную собственность, в постсоветском мире не было места. Но спустя два десятилетия ситуация изменилась.