True Romance
Шрифт:
– Ну, розовая она, не алая, и?.. – одёрнул меня Джефф.
– Нежно-розовый, – я горько усмехнулся. Кому было знать, как не мне. – Любимый цвет Аманды Дэйвис. Когда я вернулся в октябре с Коачеллы, то не застал её дома – видимо, укатила к предкам в Чино, так что я повесил брелок на ручку входной двери.
– Ему совсем башню снесло, – пожаловался Джефф Дэвиду.
– Ты мне будешь это говорить? – пожал тот плечами. – Я давно об этом твержу. Ну что, Пит, ещё что-нибудь?
– Да. Вот, – я провёл пальцем по надписи.
– А что-то такое я слышал. Тогда,
– С незадавшейся афтепати, – напомнил я на всякий.
– Ну да, охота вспоминать, – Дэвид поморщился. – Кто-то кричал это из толпы.
– Может, даже и она, – задумчиво протянул я. Эта мысль лишь сейчас пришла мне в голову. А почему бы и нет?
– Что? Она была там?
Я кивнул.
– Я видел её несколько раз, мельком. Тогда я подумал – может, просто похожая девчонка, но теперь…
– Ты мог обознаться!
– Это была она, – твёрдо сказал я.
– Ещё пруфы? – спросил Джефф.
– Хватит с вас! – возмутился я. – Всё вам мало! Особенно тебе, алчный канадец!
– Ладно, убедил, это и впрямь от неё, – хмыкнул Дэвид. – Но вот вопрос – с чего вдруг?
– Типа, вы теперь вместе что ли? – спросил Джефф.
Я скептически ухмыльнулся:
– Да-да, как же.
– Но тогда… – он махнул рукой на куртку.
– Думаешь, это её типа ответ тебе? – озарило Дэвида. – За твои ухаживания, твои знаки внимания. И за музыку – видимо, она ей по вкусу. И таким образом она выказывает тебе свою благодарность. Но, как бы снова говорит: «Но на этом всё, вместе мы не будем».
Я наклонил голову и отечески посмотрел на брата.
– Дэвид, ну скажи мне, почему ты не в Беркли?
– Что за названия?
Мы работали над текстами, что я написал за неделю «отпуска». Лиам едва пробежался по ним взглядом и теперь явно был полон решимости распинать меня. Дэвид с довольной физиономией сидел на диване, слушал нас и разве что мушиные лапки не потирал от удовольствия. Хм, если ты и придерживаешься другого мнения, почему бы не поддержать родича из солидарности? Как же семейные узы? За такое гнусное предательство я показал Дэвиду средний палец.
– Что опять стряслось? – я знал, каким будет ответ менеджера, но иногда так хотелось почувствовать себя кукловодом.
– Спрашивает! – пророкотал Лиам. – Что это за сопли? И почему в таких количествах? Одни названия чего стоят: «Никто, кроме тебя», «Я слышу: «Прощай!», «Позже», «Идеально для тебя», «Вдали ото всех», «Дурацкая любовь», «Остановлю для тебя дождь», «Не могу сказать сейчас», «Долгая дорога», «Лучшее во мне», «Где-то только для нас», «Я всё ещё слышу нашу песню», «Поздно для нас с тобой», «Одержимый», «Калифорнийская красотка», «Не скажу тебе: «Нет»… Внезапно, «Жемчуг Пасифики», – он оторвал взгляд от страниц. – Приятное разнообразие.
– Не обманывайся, там тоже про неразделённую любовь, – я жестоко развеял его иллюзии.
Лиам грязно выругался.
– «…бубны – денег знак, жизни оплата,
а червы – как карты, сложатся в образ иной,
да вот только он не по серду мне…» – грустно напел я.
– Что это? Одна из песен? – вскинулся Лиам.
– Это «Shape Of My Heart» Стинга, – ответил я. – Даже если ты никогда не слышал её, что странно для крутого дяди-продюсера, которым ты себя мнишь, то всё равно заметил, что её настроение и лирика очень резонируют с моими.
– Как ты зае#ал всех со своей неразделённой любовью, – без обиняков заявил Лиам. – Всему миру уже уши прожужжал. Просто зае#ал, Пит.
– Знаю, – я и правда знал.
– Знает он… Нельзя пихать всё это на один альбом! Да и в таких дозах эта любовь… Слов нет!
– Романтики двигают этот мир, Лиам, – сказал я, полный достоинства.
– Пафосная х##ня, – безапеляционно заявил Лиам. – Но…
Он призадумался.
– А, вообще, неплохо.
– Серьёзно? – Дэвид обалдел. Он-то был уверен, что Лиам наставит меня на путь истинный и превратит в настоящего мужика.
– То есть, конечно, это х##ня х##нёй, да к тому же и шитая белыми нитками, – признал Лиам. – Но кто бы только знал, как юные девочки клюют на такую вот лирику. Кто бы только знал, – и он в задумчивости потёр подбородок, явно представляя себе груду денег – только что в глазах не светились знаки доллара.
– Доить это можно долго и с причмокиванием, идеальный материал, да? – подвёл я итог. – То есть берём в работу?
– Да-а… Но не всё! – Лиам словно испугался своей мягкотелости. – Не сразу, по крайней мере. Не забывай, помимо девочек-подростков вас и мальчики слушают.
О. Вот значит как.
– Мальчики тоже умеют искренне любить, – я произнёс это достаточно внятно, несмотря на ком в горле.
Мы занимались сведением звука и выслушивали очередное морализаторство от Лиама. Он опять лил в уши банальщину, словно нам было всё так же по двадцать лет, и мы вовсе не нюхали пороху.
– Вот, полюбуйтесь, – неугомонный менеджер передал разворот музыкального издания Алексу, прохлаждавшемуся у пульта. – Не давайтесь им так просто. И будьте осторожны, ради всего святого!
Алекс углубился в чтение.
– Ну что стряслось, Лиам? – лениво отозвался я. – Вскрылись твои налоговые махинации, и тебя наконец-то депортируют?
Тот лишь отмахнулся – настолько важным для него было донести свою избитую мысль до нас, непонятливых и неблагодарных подопечных.
– Полегче с высказываниями на публике!
Я только бровью повёл – скажи что-то, чего мы не знаем!
– Иначе будете так же известны во всём мире примерно, как «Blue» [99] в Штатах, – добавил Лиам. – В статье всё расписано, почитайте.
99
Blue – в тексте довольно подробно написано, кто это. А ещё у этого английского слова есть значение «грустный, невесёлый».