Труфальдино
Шрифт:
Но шустрый Володя забежал вперед меня, после чего мы и следовали — впереди Володя, Паткуль сзади, а я в середине, под конвоем. Шли мы так до самой входной двери, которую, шедший первым Владимир, любезно открыл передо мной, широкой улыбкой обещая мне много новых впечатлений, как только я сяду с ними в машину или окажусь в служебном кабинете.
Я ответно улыбнулся милиционеру, но в распахнутую дверь не вышел, а шагнул в металлическую дверь, расположенную сбоку и оказался в трансформаторном цехе. Я навалился на тяжелую дверь и задвинул грубо сваренную, внутреннюю задвижку, услышал несколько
Вышел я из максимально удаленной от места возможного появления погони двери, сделала десяток торопливых шагов и оказался в двухэтажной административной пристройке, где на втором этаже располагалась группа связи предприятия, в чье помещение я и шагнул, с приветливой улыбкой на лице.
— И представляете, девочки, он еще улыбается… — неприветливо встретила меня руководительница этой самой группы: — С нас тут, по его милости, половину заработной платы за телефоны домашние в кассу завода удерживают, а он и в ус не дует… Хоть бы постыдился!
Очевидно, последняя любовь бывшего генерального директора немного попутала берега и ее надо ставить на место.
— И я вас рад видеть, Алевтина Николаевна. — я взял ведущего инженера группы связи и чуть отодвинул ее от окна, в котором было видно, что по огромному заводскому двору, между безликих громадин цехов, бестолково мечутся две знакомые мне человеческие фигуры, Паткуля и вредного Володи…
— И поверьте мне…- я уставился на аппетитную грудь ведущего инженера: — О чем это я… Ах да, мне директор поручил, кроме всего прочего, очередь на жилье на предприятии вести, документы там, основания, туда –сюда, ну вы понимаете? Так вот, поднял я документы по заселению в новом доме и у меня возникло несколько вопросов.
Я с грустной улыбкой глядел в глаза женщины, чье лицо стремительно бледнело, становясь одним тоном с ее белоснежной, расстегнутой на две пуговки, блузкой. Злобы, ненависти в глазах женщины уже не было, был один только страх.
Глава 8
Глава восьмая. Белка в колесе.
Апрель одна тысяча девятьсот девяносто второго года.
— Так, девочки, идите покурите…- на терпящим возражений голосом проговорила Алевтина Николаевна.
— Аля, да мы… — очевидно товарки хотели рассказать главной связистки предприятия о том, что они, да за нее, да как дадут мне по щам.
— Идите, я сказала!
Мимо меня пронеслись две тетки, сжимая в руке верхнюю одежду.
— Так, на сто вы намекаете…
— Да я не намекаю, а говорю прямо — при проверке документов, предоставленных очередниками перед распределением квартир в построенном объединением доме выявлен ряд сомнительных документов, в том числе одна справочка о пожаре. А понимаю, что кому-то было легко договориться с начальником пожарной части номер шесть о том, чтобы вместо номера тридцать шесть по улице Бронеходчиков в справку о пожаре вписали дом тридцать восемь по этой же улице. Всего лишь маленькая описочка, правда, Алевтина Николаевна? И я понимаю, что мой предшественник очень
— И что теперь будет? — женщина почти упала на стул, глядя на меня с отчаянием.
— Ну, тут два варианта. Или я сейчас бегу рассказывать о своем чудесном открытии, и кого-то очень быстро выселяют из бесплатно, но абсолютно необоснованно полученной трехкомнатной, улучшенной планировки, квартиры, и даже, возможно начинают бить, или…
— Или? — Алевтина скривилась как от зубной боли, представив, как ее, по пути в столовую, бьют по лицу не получившие квартир тетки-изолировщицы.
— Или я делаю вид, что ничего не видел, ведь мы можем делать маленькие послабления своим друзьям, правда? Мы же с вами лучшие друзья, Алевтина Николаевна.
Алевтина так часто закивала своей головой, что я испугался, что она оторвется.
— Только, Аля, ты одно запомни — по квартире срок исковой давности не три года, а десять лет (маленько приврал я) и, если я узнаю, что ты в отличии от меня только изображаешь дружбу между нами, то нашей дружбе конец, раз и навсегда. Ты меня поняла?
Алевтина еще раз представила перспективу потерять дружбу со мной — выселение из квартиры, увольнение от должности, поиски работы, куда как затруднительные, при наличии среднего специального образования и ничем не подтвержденной инженерной должности и стала горячо уверять меня, что дружба между нами теперь, как нерушимая гранитная скала.
— Раз мы с тобой такие друзья, Аля, кстати, я теперь для тебя просто Паша, то расскажи мне по-дружески что-нибудь занимательное вот про этих людей. — я пододвинул одной из самых информированных женщин на предприятии короткий список фигурантов.
— Но, Паша…
— Аля, уверяю, все что ты будешь мне рассказывать по дружбе, останется, исключительно, между нами.
— Ладно…друг. — Алевтина Николаевна подошла к двери, поплотнее прикрыла, а потом, подумав, заперла на замок: — Хотел услышать — слушай.
Выйдя от моей новой лучшей подруги примерно через час я улыбнулся злобно смотрящим на меня ее подчиненным, которые уже исстрадались, сидя в курилке, и ожидая, когда грозная начальница разрешит им вернутся, и двинулся на выход с заводской территории. Капитану Паткулю я решил звонить из защищенного места — своего служебного кабинета в подвале Дорожного РОВД.
— Доброго дня, Альберт Михайлович. — мой голос был просто переполнен доброжелательностью: — Так у нас с вами и не получилось побеседовать…
— Ты что, придурок! — капитан Паткуль сорвался на визг: — Ты с нами поиграть в прятки решил?! Я сейчас тебя в розыск выставлю и кранты тебе…
Это уже было нежелательным моментом. Как только рьяный капитан попытается установить мои полные данные, чтобы затем выставить в оперативный розыск, моя конспирация накроется медным тазом — барышня из адресного бюро заявит, что такой человек по учетам не значится, тот начнет копать и может докопаться, кто я есть такой на самом деле…
— Альберт Михайлович, давайте горячку пороть не будем, хорошо? Как я понимаю, вы еще у дежурного или своего начальника, как там у вас положено, материалы и заявления, вчера вам отписанные не получали?