Трясина (не) равнодушия, или Суррогат божества

Шеин Владимир

Сначала необходимо определиться, какие цели передо мной стоят. Без этого не разобраться, какие способы и методы использовать. В любом случае необходимо будет привлечь Самсонова. Фёдор Петрович, опытный сыскарь, с которым я ранее неоднократно работал, ещё будучи следователем. С того момента, как я стал адвокатом, практически ничего не изменилось. Вышедший на пенсию Петрович от моих предложений поработать не отказывался, так как работу свою любил, с возрастом запала не потерял. Ну и плюс деньги, которые для российского пенсионера лишними никогда не бывают. Но для того, чтобы привлечь Самсонова к работе, необходимо определиться, что я хочу узнать. Это самое сложное.

Ещё в университете я понял, если ты определил цель, то способы и методы, которыми ты будешь достигать поставленной цели придут сами собой. Искать

просто так и что-то непонятное слишком напоминает русскую сказку, в которой «иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю, что». К действительности, к сожалению, данная формула не применима. По результатам ознакомления дела меня заинтересовали некоторые обстоятельства. Первое, слишком интересный, я бы даже сказал, очень необычный кортик, обнаруженный на месте происшествия. Следователь данному орудию убийства внимания не уделил, а следовало бы. Значит, необходимо найти его владельца и узнать историю предмета. Второе, господин Фёдоров в силу своей глупости либо иных мало уважительных причин отказался рассказывать, с кем он разговаривал в момент убийства. И следователь, и суд, и даже мать моего клиента затратили много усилий, чтобы узнать, кто был его собеседником. Я пойду с другой стороны, мне плевать с высокой колокольни, с кем говорил Степан. Необходимо узнать, где он находился в момент разговора. Отправная точка есть – имеется статистика соединений с его телефона с указанием базовых станций. Третье, свидетель Костин. Очень хочется узнать, где он находится и поговорить с ним. Тот факт, что он не явился в суд и его якобы не смогли найти и доставить в судебное заседание только подогревают мой интерес. Так просто свидетелей обвинения не прячут. Детский лепет о невозможности найти пресловутого наркомана – сказочка для идиотов. Что-то с этим Костиным не так, определиться бы, что именно. Четвёртое, отпечатки пальцев Степана в квартире Костомарова. Либо кто-то прибрался в квартире потерпевшего, оставив не тронутыми лишь отпечатки Фёдорова, что само по себе выглядит бредово, либо что-то с этими отпечатками не так. Последнее наиболее вероятно, поэтому в этом направлении также следует поработать. Во всём этом замечательным является лишь одно – по всем направлениям работу буду выполнять не я, так как работа сыщика меня никогда не привлекала, бегать я не люблю. Поручим всё, за небольшим исключением Самсонову, если не справится он, то точно никто не справится. В зависимости от результатов и будем думать.

С этой замечательной мыслью, которая по мере приближения к дому, нравилась мне всё больше и больше, я и закончил рабочий день.

2.

На следующее утро, находясь в офисе, я окончательно оформил план, которому собирался следовать. Первым делом я позвонил Самсонову, разбудив его, и договорился о встрече. После этого я решил заняться сбором информации об орудии убийства. В этом мне могла помочь незабвенная Виктория Кирсанова, к которой я в последнее время подходить опасался. Её непонятный интерес ко мне, как предмету воздыханий, почему-то постоянно возрастал. Мои увещевания, отказы, зачастую грубые и даже оскорбительные, на неё не действовали. Виктория в своём упорстве была просто невозможна. Поэтому я решил заранее о встрече с ней не договариваться. Предупреждён, значит вооружён. Кирсанова, как женщина, и как знаток военной истории, эту истину ставит во главу угла. Если я предупрежу её заранее, она подготовится: «боевая раскраска», умопомрачительный наряд, который скрывает все, кроме того, что необходимо скрывать. Был у меня уже такой опыт, рассказывать о котором можно только некоторым друзьям. Супруге об этом знать точно не следует.

В 09 часов я направился в музей. Дело в том, что Виктория работает в музее Великой Отечественной войны, история этой мировой трагедии очень её интересует, она автор достаточно большого количества работ на данную тематику. Часть из них я читал, с большим интересом: у неё понятный язык, тексты читаются легко. Кроме этого, Кирсанова большой знаток оружия, в том числе холодного. Но и это не главное. Особое значение для меня сейчас имели её связи среди антикваров, у которых она пользовалась большой популярностью как эксперт в области оружия. Мне было известно, что основным её заработком было проведение как раз таких экспертиз – на зарплату музейного работника

не проживёшь. У меня было чувство, вернее, даже надежда, что кортик с места происшествия должен был заинтересовать антикваров. Значит какую-то информацию я смогу почерпнуть.

Да, я забыл сказать, что Кирсанова красивая брюнетка 26 лет, среднего роста, кареглазая, длинноволосая, длинноногая и стройная. Последнее, как категория не меняется, не смотря на её пристрастие к сладкому, что меня, честно говоря, удивляет. Когда Виктория не в гневе, она очень очаровательна, мила и притягательна. В плохом настроении всё наоборот: она груба, бесцеремонна, не следит за своим языком, из-за чего у неё периодически возникают проблемы со своим работодателем. Мне общение с Викторией напоминает беседу с сумасшедшим – никогда не знаешь, что ей взбредёт в голову в следующую минуту. При всём при этом, она замечательная девушка, отличный друг и очень крутой профессионал. В общем и целом, Виктория Кирсанова мечта и ужасный сон каждого нормального мужчины одновременно.

В 09.30 я уже был у здания музея. В руках у меня была коробка с пирожными, я надеялся, что кофе меня угостит госпожа Кирсанова. В музее меня все знали, так как в прошлом я помог работникам разрешит спорный вопрос о выплате заработной платы, в связи с чем всегда был желанным гостем для них и очень нежеланным для руководства. Подойдя к кассе и сообщив о своём приходе, я сразу направился во внутренние помещения здания, закрытые для обычных посетителей. Когда я оказался в длинном коридоре, ведущем, в том числе, в кабинет Кирсановой, то понял, что пришёл явно невовремя. Весь коридор был заполнен возмущёнными криками Кирсановой, среди которых нецензурная речь перемещалась с полуцензурными саркастическими выкриками и оскорблениями в адрес пока неизвестной мне жертвы. Дойдя до её кабинета, я увидел, что жертвой оказался директор музея – Плетнёв Иван Сергеевич. Последний находился в плачевном положении, прижатый к одной из стен кабинета, а Кирсанова стояла перед ним, размахивая тяжёлой папкой с какими-то документами, норовя нанести увечья.

– Стоп, стоп, стоп! – вмешался я. – Вика, успокойся.

– Талызин, отстань. – переключилась на меня Кирсанова. – Не вмешивайся в то, что тебя не касается.

– Ну как же не касается? Мне же придётся защищать тебя в суде, когда тебя будут привлекать к ответственности за причинение вреда здоровью твоему же начальнику.

– Ну и что! Он заслужил не только это, но и смерти!

– Так, успокойся. – я решительно взял у неё из рук папку с документами, уронив при этом пирожные на пол. После этого встал между ней и Плетнёвым. – Всё. Конец. Конфликт переходит в стадию переговоров, которые будут начаты позднее. – я обернулся к Ивану Сергеевичу. – Вы бы шли пока отсюда.

Плетнёв не стал ждать, чтобы его уговаривали. Учитывая, что ему уже за 60, он удивительно быстро ретировался. Мне бы такую форму в его возрасте. После его ухода, я вновь повернулся к Кирсановой:

– Что случилось, Виктория? Иван Сергеевич, неплохой человек, но и он не выдержит твоих выкрутасов и уволит тебя.

– Да и чёрт с ним, пускай увольняет. Представляешь, он закрывает экспозицию, посвящённую первым дням Великой Отечественной войны для обновления.

– Это же хорошо. – не понимал я её гнева.

– Что в этом хорошего?! Этот старый козёл решил исключить из экспозиции экспонаты, которые были найдены поисковыми отрядами, в том числе письма, оружие и т.д.

– Вероятно, для этого есть причины.

– Для этого не может быть причин. Ладно, он у меня ещё своё получит. – уже более спокойно сказала Кирсанова, но с достаточной долей злорадства. – Ты зачем пришёл?

– Я хотел угостить тебя пирожными, но ты не позволила мне этого сделать в достаточно агрессивной форме. – я показал ей на раздавленную коробку со сладостями, лежащую на полу. – И мне нужна твоя консультация.

– Понятно. Так просто ты ко мне зайти не можешь? – вновь стала заводиться Виктория.

– Успокойся. Мне нужна твоя помощь. Так просто я к тебе зайти не мог, так как в нашу последнюю встречу ты угрожала меня убить, если ещё раз увидишь меня.

– Мог бы и рискнуть жизнью ради меня. – ничуть не смутилась она. – Что у тебя случилось?

– Понимаешь, на одном месте происшествия нашли интересный кортик. Я таких никогда не видел. Может быть, ты сможешь мне что-нибудь рассказать про него?