Трюфельный пес королевы Джованны
Шрифт:
– Куда было спешить! Он так любезно с нами разговаривал!
– Да, как же! – фыркнула Маргарита. – Выспрашивал, в душу лез!
– Не заметила. Ты без всякого принуждения немало ему рассказала, – возразила Александра. – Я даже удивилась, как ты все ему выложила начистоту! Впрочем, так и нужно! Этот пес и в самом деле представляет огромную ценность… Но тебе его не заполучить. Купить ты его не сможешь, украсть… Об этом и речи нет. Остается заявить в полицию… Да, понимаю, это тоже для тебя исключено. Ну хотя бы позвонить в Данию, бабушке Иоаси, когда все точно будет известно про аукцион!
– Ах, брось, зачтут они! – с досадой отмахнулась Маргарита. – Это люди без жалости! Их милостью мы несчастны, я и Иоася.
– Иоася… А как полностью? Иоанна? Ивонна?
– Джованна, – бросила подруга.
– То есть… ты назвала дочь в честь королевы?!
– Несложно понять, в чью честь, – по-прежнему раздраженно ответила Маргарита. – Это имя в их семье вроде талисмана… Только счастья девочке оно до сих пор не принесло. Отца убили, когда она еще у меня в животе сидела, матери тоже лишилась. Бабушка с дедушкой ее продали.
– Ведь не чужим людям… Бабушке со стороны отца.
– Где она раньше была, эта замечательная бабушка… – Маргарита с отчаянием махнула рукой. – Где она была, когда меня, беременную на последних сроках, выкидывали из страны?.. Когда я родила дочь, восьмимесячную, в Киеве, и неизвестно было, чем ее кормить, как нам с родителями жить, на что?… Нет, все пропало. И разговоры со мной никто из Иоасиной родни вести не будет. Я-то надеялась, что обойдется малой кровью, что Андрей мне соврал и не продал пса, а припрятал. А он все-таки избавился от него. Как посмел… Знал ведь, что вещь краденая!
– Значит, предложили такие деньги, что посмел, – вздохнула Александра.
– Значит, такие… Знала бы ты, какой он трус… Ужасный трус! – в сердцах произнесла Маргарита. – До самого последнего момента держался как трус.
– А твой знакомый, имени которого ты мне назвать не желаешь, вероятно, очень смелый человек? Да еще и чрезвычайно удачливый. Ведь он инсценировал ограбление и убийство на глазах у всей улицы, пусть спящей. И ему удалось!
Маргарита порывисто оглянулась и сделала шаг в сторону, остановившись на краю крыльца. Вовремя – дверь подъезда открылась изнутри. Показавшийся на пороге Виктор немедленно отпрянул, увидев женщин. Александра остановила его:
– Погодите, вы что же, бегаете от нас? Мы не кусаемся.
– Нет, я… Нет. – Поколебавшись, мужчина ступил на крыльцо и отпустил дверь, закрывшуюся с коротким писком.
– Ну, так что же вы прячетесь? – художница протянула ему руку. – Тем более мы с вами уже знакомы.
Виктор нерешительно ответил на ее рукопожатие. Его пальцы были влажными и вялыми. Александра сунула руку в карман и украдкой вытерла ее о подкладку.
– Есть какие-нибудь новости? – спросила она мужчину, топтавшегося на крыльце с таким принужденным видом, что поневоле хотелось с ним поскорее распрощаться. – Вы понимаете, о чем я.
– Нет. Какие уж там новости, – он мотнул головой, понуро глядя в сторону.
– То есть решили все считать несчастным случаем?
– Не мы решаем…
– Ну, ваша-то доля в этом есть, – возразила Александра. – Если бы вы не изменили показания, того человека все равно искали бы.
– Не понимаете вы… – Мужчина волновался и упорно избегал встречаться с Александрой взглядом. – Зачем кого-то искать, этим ее не воскресишь… Да и вы бы вовек не отмылись. Нет, вы не суйтесь… Не трогайте этого больше…
– Да ведь погибла моя подруга! И ее убили, как вы сами говорите!
При этих словах Маргарита встрепенулась и с тревогой взглянула на нее. Виктор переменился в лице:
– Я ничего не говорил и ничего не видел! Мне пора идти!
Отмахнувшись, словно отвергая любые возможные вопросы, он сбежал с крыльца, пересек двор и скрылся в подворотне. Александра прерывисто вздохнула:
– Вот и весь разговор…
– О чем это вы? – испуганно спросила Маргарита. Она была очень бледна, ее глаза, и так запавшие и обведенные синевой, казались еще глубже, темнее.
– Позавчера утром погибла моя знакомая, – повернулась к ней художница. – Это она познакомила меня с Птенцовым. У нее я консультировалась по поводу твоего серебряного пса. После этого Марина не прожила и суток.
– Что?! – Маргарита вцепилась ей в рукав так сильно, что Александра ощутила боль даже сквозь куртку. – Как это вышло?
– Мы поехали за город, посоветоваться с Птенцовым, показать ему снимок пса. Заночевали там. Наутро она отчего-то заторопилась и уехала без меня, пока я спала. И кто-то толкнул ее под поезд. – Переведя дыхание, Александра заключила: – Это видел Виктор, вот этот самый человек, с которым я сейчас говорила. Но потом он изменил показания, так что больше никого не ищут. А между тем на мужчине, который толкнул Марину под поезд, была моя куртка. Виктор в этом уверен. Также он думает, что они были знакомы, потому что Марина шла с этим человеком рядом и мирно беседовала.
– А как твоя куртка могла оказаться на другом человеке?
– Наверное, кто-то вошел в дом, где я ночевала… Взял ее. А потом вернул.
– Ну, в таком случае под поезд твою приятельницу толкнул тот, кто имел доступ к твоей одежде. Войти с улицы в дом, «одолжить» вещь, да потом еще вернуться… Предположить такое можно только с большой натяжкой. Вернее всего, он спал с тобой под одной крышей! – категорично заметила Маргарита.
– Исключено… – Александра поежилась. – Убийца – мужчина, Виктор в этом уверен. В доме, кроме Птенцова, живет только одна женщина, хозяйка. А сам Птенцов едва таскает ноги.
– Виктор уверен… – насмешливо повторила Маргарита. – А ты сама-то уверена в нем? Веришь каждому его слову?
– Последнее время я не уверена ни в ком и ни в чем, – парировала Александра. – И ты меня не радуешь в этом смысле.
Но подруга, внезапно оцепенев, словно не слышала. Женщина глядела в пространство, ее губы подрагивали.
– Сначала Андрей, – шепнула она. – Теперь вот еще эта женщина… Оставшись без хозяина, пес начал убивать, а прежде спасал от смерти.
– Ну что ты! – укоризненно протянула художница. – Впадаешь в дешевую мистику. Сам по себе серебряный пес никого не убил, и ты это знаешь. Убивают люди. Одного убийцу покрывает Виктор, уж не знаю, какими высокими целями он это оправдывает. Может быть, просто боится. Другого покрываешь ты. Почему?