Трюк
Шрифт:
Дэймон бледнеет.
Леннон встает со стула.
— Послушайте, предлагаю сделку. Я притворюсь, что не слышал имени Рика Дугласа, не буду копаться в причинах отказа Мэтта Джексона от фантастического контракта с «Кугуарз». Я работаю на журнал «Sporting Health Magazine». Мы не желтая газетенка. Нам нужны реальные истории. Если я получу эксклюзивное интервью бывшего бейсболиста-гея, ставшего спортивным агентом, то в сегодняшнем материале не буду упоминать ничего, кроме услышанного на пресс-конференции. Вы просто взяли и исчезли из спортивного
Дэймон вздыхает:
— Договорились.
— Ты не обязан этого делать, — тихо говорю я, надеясь, что Леннон не слышит.
У Дэймона были свои причины не давать интервью после травмы. Целый год он был полной развалиной, и до сих пор для него это щекотливая тема.
Дэймон поворачивается ко мне.
— Езжай в гостиницу, где поселилась команда. Комната Мэтта двадцать пять ноль семь. — Он достает ключ-карту и протягивает мне. — Поговори с ним. А я придержу этого парня на расстоянии.
Я колеблюсь. Вдруг Мэтт скажет что-то такое, чего я не хочу слышать? Ну конечно, нечто подобное он и скажет. Иначе он поговорил бы со мной еще до отъезда в Чикаго.
— Поверь мне, — говорит Дэймон.
— Знаешь, когда кто-то говорит так, мне хочется верить еще меньше.
Дэймон практически толкает меня к дверям.
— Иди.
Пройдя один квартал в направлении гостиницы Мэтта, я притормаживаю. В подсознании всплывает имя Рика Дугласа. Медленно передвигая ноги, я вбиваю его в «Гугл». Приходится прокрутить целую кучу всякой футбольной хрени, пока не появляется то, что я ищу. Помимо «Кугуарз», Дуглас владеет многочисленными корпорациями в различных отраслях промышленности. Очень напоминает…
— Ох, блядь, нет.
Нет нужды изучать компании Рика Дугласа, чтобы понять, что он каким-то образом связан с моим отцом.
Я ускоряю шаг, в душе закипает гнев. Если раньше я боялся услышать то, что скажет Мэтт, то теперь мне это просто необходимо.
Глава 27
НОА
Я бегу по холмистым улицам Милуоки, чтобы быстрее добраться до Мэтта. И чуть не загибаюсь. Твою мать. Мне нужен воздух. Срочно.
Я еле дотягиваю до гостиницы, где меня на ходу тормозит охрана. От интенсивной нагрузки грудь тяжело вздымается. Нафиг этот бег. Пытаясь отдышаться, я упираюсь ладонями в колени.
— Ваш гость… в отеле… — запыхаясь, выдавливаю я и показываю ключ-карту, которую дал Дэймон. — Я… спешу…
Охранник отступает, и я снова бегу. С другого конца вестибюля вижу, как закрываются двери лифта, и припускаю быстрее. Чувак в лифте видит, что я бегу, но ничего не делает, чтобы удержать двери открытыми. Урод.
Следующий лифт приходит, по ощущениям, где-то через два года. К тому времени, как я добираюсь до номера Мэтта, адреналин в крови зашкаливает. Я не утруждаю себя стуком и открываю дверь картой.
Вот он, со всеми своими шестью футами и тремя дюймами
— Ноа…
Сердце бешено колотится, и меня будто затягивает в мощное течение, несущее к Мэтту. Громкий щелчок захлопнувшейся за мной двери нарушает наступившую тишину в комнате. Все подозрения, ненависть и гнев трансформируются в похоть, желание и нужду. Если бы не отчаянная необходимость узнать, что натворил отец, я бы набросился на Мэтта и оставил все вопросы на потом.
— Что он сделал? — спрашиваю я.
Мэтт хмурит брови.
— Кто? Дэймон?
— Мой отец, — шиплю я сквозь зубы.
Замешательство на лице Мэтта сменяется удивлением, брови взлетают до линии волос. Он отворачивается, избегая моего взгляда.
— Ох. Хм-м. Ты про это… Дэймон сказал, он…
Я никак не могу восстановить дыхание, грудь тяжело вздымается.
— Единственное имя, которое назвал Дэймон — Рик Дуглас. А я сложил два и два.
— Неважно, что сделал или не сделал твой отец. Просто знай, что оставаться в Нью-Йорке был не вариант. Если бы имелся хоть шанс, я не колебался бы ни секунды. Так же, как если бы ты попросил меня остаться. — Мэтт пытается подойти ко мне, но я отступаю, пока не упираюсь спиной в дверь.
— Мне нужно знать, — говорю я.
— Зачем? Это тебя лишь разозлит.
— Ты отказался от миллионов долларов ради меня.
Мэтт пожимает плечами.
— Ты идиот, если хотя бы допускаешь мысль, что я мог согласиться. То, что я чувствую к тебе, стоит гораздо больше.
— Почему ты мне не сказал? — шепчу я.
— Если в двух словах, мне дали понять, что твой благотворительный фонд может накрыться.
Я моргаю. Этот парень… это он и есть. Он тот самый.
Он будет за меня бороться. Защищать. Оберегать. Он предпочтет меня всему остальному — даже футболу, если я позволю. Чего я не сделаю. Но дело не в этом. А в том, что я думал, никогда не встречу такого человека, как Мэтт. Который любил бы меня и весь мой дерьмовый багаж. Который смог встретиться один на один с моим отцом и принять мою сторону.
— Я не хотел, чтобы ты потерял то единственное, что тебя так воодушевляет, — после затянувшейся паузы говорит Мэтт. — Когда ты рассказываешь о «Радужных Койках», то просто светишься. Оживляешься, становишься страстным. Как-то ты сказал мне, что у тебя никогда такого не было. Ты не собирался просить меня остаться, и я решил, что не стоит ничего рассказывать. Я нарушил сделку, влюбившись в тебя.
— Нет. Мы нарушили сделку. Кажется, я полюбил тебя в ту минуту, как мы приземлились в Нью-Йорке, и ты недвусмысленно указал на мою избалованность. Это было так романтично.
— Как? Никаких нежных чувств к парню с круиза? — спрашивает Мэтт.
— К тому злюке, не вылезавшему из спортзала? Не особо.
— Эй, ты же понимаешь, что я все еще тот самый парень.
Я трясу головой.
— Ты гораздо больше.
— Могу я уже тебя поцеловать? Пожалуйста?
— Блядь, да.