Трюкач. Лицедей. Игрок. Образ трикстера в евроазиатском фольклоре
Шрифт:
Тождество бога древних германцев Одина–Вотана–Водена и римского Меркурия, восходящего к греческому трикстеру – Гермесу, согласно свидетельству современников языческих верований, лишь подтверждает выдающуюся роль Одина в покровительстве добыче духовных и материальных ценностей, их обмену, торговле (Тацит, 1969). В древнеисландском тексте Rymbegla сказано: «…Зевс, которого мы зовем Тором, и Меркурий, которого мы называем Одином…»
Меркурий, античные скульптуры
Сам Локи «сделал ряд добрых дел: заставил карликов изготовить золотые волосы для Сив, корабль Скидбладнир для Фрейра, копьё Гунгнир для Одина; вернул Идунн с её омолаживающими яблоками асам; помог Тору вернуть себе молот от великана Трюма; помешал мастеру, который взялся построить стены Асгарда, закончить свою работу в срок и тем спас Фрейю, солнце и луну. Так что свирепое наказание, которому асы подвергли его (он должен до конца света сидеть под змеей, чей яд всё время капает ему на лицо), свидетельствует скорее о жестокости асов, чем об их справедливости» (Стеблин-Каменский, 1979, с. 50). «Асы не раз попадали из-за него в беду, но часто он же выручал их своей изворотливостью» (Младшая Эдда, 1994).
Например, в «Младшей Эдде» говорится, что когда боги подло убили проникшего в Асгард великана Тьяцци, его дочь Скади отправилась мстить за отца. Асы предложили ей выкуп, и та потребовала, чтобы те дали ей в мужья прекраснейшего из богов. Она подразумевала, что это, конечно же, будет сын Одина Бальдр, но боги предложили разборчивой невесте встречную задачу – узнать жениха, глядя только на его ноги. Скади не угадала, выбрав Ньёрда. У неё в свою очередь было своё условие – асы должны были рассмешить горюющую по отцу великаншу-несмеяну 17 . У них долго ничего не получалось. Наконец, изобретательный Локи привязал один конец верёвки к бороде козы, другой – к своей мошонке. Подпрыгивая и крича от боли, Локи свалился на колени Скади, и та, не выдержав, рассмеялась. Всё закончилось добром.
17
Похожую задачу успешно решал царь обезьян Хануман, вызвав смех Рамы. Да и полностью асоциальный дурак из русских сказок вдруг становится мужем царевны Несмеяны и престолонаследником, оказываясь ценее и предпочтительней богатых, но лишённых живительной силы, заморских женихов. Отсутствие смеха, по нашему мнению, непременный указатель принадлежности к миру смерти, архетипу смерти, косвенное указание на нежизнеспособность. И Трикстер побеждает смерть, вызывая смех. Интересно, что читатель может перечитать всю Библию от корки до корки, но нигде не найдет там ни одного смеющегося лица.
Вследствие своих непродуманных (и несправедливых) деяний асы вроде бы сами загнали себя в безвыходное положение, когда поступили не по правде и вынуждены признать эту неправоту. Делать это богам совершенно не хочется, ибо повлечёт понижение их божественного статуса. Поддержать имидж властителей помогает шут Локи.
А вот ещё один эпизод из романа В. Скотта «Айвенго», по сути, та же ситуация. Норманнский принц Джон на турнире приказывает еврею Исааку сесть в зрительской ложе вместе со знатными саксами. Этим принц Джон предполагает унизить саксов. Оскорбление по тем временам столь значительное, что даже приближённые советуют правителю отменить дурацкое указание, опасаясь взрыва возмущения:
« – Полезай, нечестивый пёс, я приказываю тебе! – крикнул принц Джон. – Не то я велю содрать с тебя кожу и выдубить её на конскую сбрую.
Услышав такое приглашение, Исаак начал взбираться по узкой и крутой лесенке на верхнюю галерею.
– Посмотрим, кто осмелится его остановить, – сказал принц, пристально глядя на Седрика, который явно намеревался сбросить еврея вниз головой.
Но шут Вамба предотвратил несчастье неожиданным вмешательством: он выскочил вперед и, став между своим хозяином и Исааком, воскликнул:
– А ну-ка, я попробую! – С этими словами он выхватил из-под полы плаща большой кусок свинины и поднес его к самому носу Исаака.
Без сомнения, он захватил с собой этот запас продовольствия на случай, если турнир затянется дольше, чем в состоянии выдержать его аппетит. Увидав перед собой этот омерзительный для него предмет и заметив, что шут занес над его головой свою деревянную шпагу, Исаак резко попятился назад, оступился и покатился вниз по лестнице. Отличная шутка для зрителей, вызвавшая взрывы смеха, да и сам принц Джон и вся его свита расхохотались от души.
– Ну-ка, брат принц, давай мне приз, – сказал Вамба. – Я победил врага в честном бою: мечом и щитом, – прибавил он, размахивая шпагой в одной руке и куском свинины – в другой.
– Кто ты такой и откуда взялся, благородный боец? – сказал принц Джон, продолжая смеяться.
– Я дурак по праву рождения, – отвечал шут, – зовут меня Вамба, я сын Безмозглого, который был сыном Безголового, а тот, в свой черед, происходил от олдермена.
– Ну, очистите место еврею в переднем ряду нижней галереи, – сказал принц Джон, быть может радуясь случаю отменить своё первоначальное распоряжение. – Нельзя же сажать побежденного с победителем? Это противоречит правилам рыцарства.
– Всё лучше, чем сажать мошенника рядом с дураком, а еврея – рядом со свиньей.
– Спасибо, приятель, – воскликнул принц Джон, – ты меня потешил! Эй, Исаак, дай-ка мне взаймы пригоршню червонцев!
Озадаченный этой просьбой, Исаак долго шарил рукой в меховой сумке, висевшей у его пояса, пытаясь выяснить, сколько монет может поместиться в руке, но принц сам разрешил его сомнения: он, наклонясь с седла, вырвал из рук еврея сумку, вынул оттуда пару золотых монет, бросил их Вамбе и поскакал дальше вдоль края ристалища. Зрители начали осыпать насмешками еврея, а принца наградили такими одобрительными возгласами, как будто он совершил честный и благородный поступок».
«Вспомните, – отмечают А. Борцов и О. Боровой – как часто радостно смеялись или улыбались Яхве, Христос, Аллах?» (Борцов, Боровой, 2005, с. 76–114). Ни одного такого случая не зафиксировано, за исключением злобного хихиканья с потиранием рук 18 . Чувство юмора – неотъемлемое проявление архетипа Трикстера 19 .
II.4. Господин магических искусств, добытчик знаний и благ
Трикстер – господин многих искусств, мастер на все руки, иногда спутник культурного героя или сам культурный герой, его проводник, или его тень, тот, кто проверяет претензии героя на Силу и Власть. Трикстер – добытчик знаний через нарушение социального или космогонического запрета, инициатор мифологического действия.
18
Монотеистические боги тоже любят пошутить – только юмор у них специфический. Например: «Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное? Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его. “Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их”. Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им. Нечестивый злоумышляет против праведника и скрежещет на него зубами своими: Господь же посмеивается над ним, ибо видит, что приходит день его» (Пс. 36:12–13). В Коране обстановка не лучше: «Те, которые порицают добровольцев из верующих за милостыни и тех, которые находят, (что дать), только по своему усердию, и смеются над ними, – посмеется над ними Аллах, и им – болезненное наказание!» (Сура 8 «Добыча», айят 80). Тоже весьма своеобразное чувство юмора.
19
Для всех авраамических религий, помимо обязательных требований веры и поклонения, характерна также такая черта, как запрет смеяться над положениями религии. Самоирония не допускается.
Локи сопровождает Тора в нескольких его походах к инеистым великанам, он же спутник Одина и Хенира. Устоявшийся эддический кеннинг Локи – «родич и дядя, веселый попутчик и сотрапезник Одина и асов». Локи – изобретатель снаряжения для ловли рыбы (его изобретение – сеть, кстати, оборачивается против самого изобретателя).
Рассматривая в ряде энциклопедических статей образ Локи в контексте северогерманской культуры E. М. Мелетинский и А. Я. Гуревич справедливо отмечают:
«Локи – вечный “добытчик” (посредством трюков) мифологических ценностей у карликов для богов, у богов для великанов и т. д. как оператор их вечной “циркуляции”. Локи выступает как комический дублёр Одина в космогонии и его демонический противник в эсхатологии. У них обоих есть шаманские черты, но шаманские странствия Локи ограничены горизонтальной проекцией, тогда как образ Одина тесно связан с мировым древом. Условно Одина и Локи можно соотнести как белое и чёрное шаманство. В качестве позитивного творца Один – отец асов, а Локи – отец хтонических чудовищ, Один – хозяин небесного царства мёртвых для избранных, а Локи – отец хозяйки подземного царства мёртвых и тайный виновник первой смерти (смерти Бальдра), которая является одиническим жертвоприношением 20 (реальный убийца слепец-Хёд – также, возможно, дублёр Одина)».
20
Подробнее см.: Фрезер Дж. Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. (М., 1980, главы LXI, LXV).