Тук Тукыч
Шрифт:
А через неделю Байрам и Чары получили письмо от пионеров нового в пустыне города — Тахиа-Таш. Большое было письмо, очень интересное, и кончалось оно такими словами:
«Молодцы вы, что придумали послать кораблик! Вы живёте в Туркмении, мы в Кара-Калпакии, и дружба с вами нам дорога.
Передайте директору школы, что мы ждём вас с пионерами в гости. Мы покажем вам новый город в пустыне и свой пришкольный участок. А вы привезёте нам семена су-кяды и расскажете о своих делах».
У Байрама и Чары уже есть новые халаты и пушистые белые шапки. Скоро они наденут обновки и поедут с пионерами своей школы в гости к ребятам, которые живут в новом городе.
И будут они ехать по железной дороге, недавно проложенной в песках на левом берегу широкой и мутной Аму-Дарьи.
Дымка
Рыжик
Солнце уже поднялось, но по росистой траве было холодно ступать босыми ногами. Впереди шёл Дима с ведром, оставляя за собой тёмную полоску следов. Позади двигалась Галка, размахивая корзиночкой из белых ивовых прутьев.
Когда ребята миновали деревню и вдоль межи пошли к лесу, девочка глянула в сторону ржи и крикнула:
— Смотри, Димка, василёк!
— Как же он остался? — с удивлением спросил Дима и, прыгнув к цветку, с головой скрылся в густой колосившейся ржи. — И пропололи мы хорошо, — сказал он, возвращаясь с длинной былинкой, на которой синел венчик василька.
По весне Димкин отряд для борьбы с сорняками обошёл все поля, а вот один василёк остался. Красив он, что и говорить, но нельзя ему расти на полях колхоза «Путь к коммунизму».
— Надо бы ещё поглядеть, да роса велика, — сказал Дима, отряхивая мокрые штаны и рубаху. — Побежали!
Во всей красе стояло погожее лето.
На тропинке буйно разрослись широкие листья подорожника, на меже цвёл раскидистый колокольчик, а рядом были видны белые пятна цветущей ромашки, голубые цветы цикория, синие цветы мышиного горошка и бронзовые зверобои.
Возле опушки леса, сквозь которую золотыми стрелами пробивались лучи солнца, показались делянки, заросшие цветком иван-да-марьи с ярко-жёлтыми трубочками и фиолетовыми прицветниками.
Да и в лесу всё цвело и благоухало.
Бархатные колокольчики на тонких ножках раскачивали головками, когда их задевали ребята. Резные листья папоротника почти сплошь закрывали землю. В окружении заячьей капустки стояли пахучие столбики ночных фиалок. С осины летел пух и путался в волосах Галки и Димы.
— Пойдём в Кривой дол, там мы наберём грибов! — крикнул Дима, гремя ведром в кустах и осыпая на землю капли росы.
— Только не убегай, я боюсь одна, — ответила Галка, поёживаясь от крупных капель, попавших за воротник.
С опушки лес казался уснувшим, а теперь ни на минуту не замолкал в нём птичий гомон.
Где-то далеко ворковала горлинка, высвистывала на флейте иволга.
«Тип-тип-тип!» — сказала пепельно-серая вертишейка с желтоватым горлышком и быстро побежала вверх по осине.
«Пинь-пинь-пинь!» — ответил ей празднично разодетый зяблик и полетел перед ребятами, чтобы увести их от гнезда.
«Цвинь-ци-вирь! Ци-ци-вю!» — залилась синичка, порхая над непрошеными гостями.
— А вот и беленький грибок! — радостно закричала Галка, осторожно вынимая из земли коренастый гриб с каштановой шляпкой, блестящей от росы.
— А вот и подосиновичек! — отозвался Дима и схватил красноголовый гриб на белой ножке, покрытой крапинками.
Гриб словно рассердился на мальчика и посинел в том месте, где его сжали пальцами.
Перекликаясь, шли ребята по залитому солнцем лесу, пока не пришли в Кривой дол, куда даже летом не часто ступала нога человека.
Галка остановилась и замерла: в кустах кто-то зашумел и неумело тявкнул. Затем из зарослей папоротника показался толстый желтоватый зверь, довольно высокий, с острой лисьей мордой и коротким пушистым хвостом. Зверь посмотрел на девочку зелёными глазами, ощетинился и снова тявкнул.
У Галки оборвалось сердце от испуга.
А когда вокруг зверя всюду замелькали маленькие зверушки, словно их из лукошка кто высыпал, девочка закричала:
— Ой, Димка, ой! — и бросилась бежать, роняя грибы.
— Э-эй! — крикнул Дима подбегая. — Чего испугалась?
— Ходит кто-то! Зверь! — с трудом сказала Галка. — Глаза больно страшные, и маленьких много с ним, ну как котята.
— И большой зверь?
— Как собака у деда Семёна.
— Где? — воинственно спросил Дима, схватив большую сухую палку.
— Тут вот, на полянке, — махнула рукой Галка.
— Пошли! Не волк, не задерёт!
Оставив ведро и корзинку, ребята двинулись к полянке. Но зверей уже не было. Дима поднял руку и остановился. Галка прижалась к нему, чуть дыша.
— Слышишь?
— Да.
В овраге был слышен лёгкий шум и негромкий перебрёх. Ребята побежали туда.
Звери уже перешли через ручей и поднимались цепочкой на противоположный берег. Впереди, поминутно оглядываясь, шла мать, а за ней карабкалась дюжина лохматых её детей.
Дима подбежал к последнему из них и легко придавил его палкой. Малыш перевернулся на спину и зарычал.
Большой зверь остановился на миг, словно собираясь наброситься на Диму, но раздумал, подтолкнул мордой детёнышей и перевалил через бугор, увлекая за собой выводок.
— А ты испугалась! — гордо сказал Дима. — Видишь, палка у меня какая большая — медведь бы испугался, не то что этот зверь. Вот мы и отбили зверёныша.
Маленький зверёк занялся палкой Димы и почти не обращал внимания на ребят. Был он похож на щенка и так же игрив. Он не сопротивлялся, когда Дима накрыл его кепкой и поместил в ведро, из которого переложили грибы в корзинку Галки.