Туман и Молния. Книга 17
Шрифт:
Корс с сожалением посмотрел на красивую аристократическую кисть Арела с тонкими длинными пальцами, «украшенными» чёрными «перстнями» нечистых.
– Как же ты испортил ему кисть!
Ник не ответил и быстро дотронулся рукой до своего носа. Корс перехватил его руку, подтягивая её к себе, снимая перчатку и целуя.
– Перестань. Перестань, мой непослушный Демон-двоечник!
– Кто?! Это что-то новое, раньше я был у тебя грязным и лохматым.
– Да. Но благодаря моим стараниям ты стал чаще мыться, и за твоими волосами я ухаживаю. Теперь нужно тебя начать учить.
– Ох…
Корс
– Как можно закрасить черным кожу под ногтями?
– Ну, это не совсем ногти…
– Вот да, расскажи, как можно сотворить с собой этот ужас.
– Может, не надо?
– Рассказывай!
– Ну ногти … человеческие выдираются…
– Отлично! Дальше…
– В рану заносится черная краска, потом приживляются когти нечистых.
– Ты это проделал сразу со всеми своими пальцами или по одному?
Ник не ответил, Корс целовал его руку:
– Тебе нравится то, что я даю тебе, мой Демон-сын, тебе нравится? – прошептал он.
– Да-а-а…
– Этот Картмер, он смотрел на тебя, он подумал: «какой красивый», ты слышал?
– Нет. Витор, не придумывай.
– «Божественная красота Верхних», ты слышал, просто ты лукавишь сейчас. Ты всё слышал.
– Я слышал подобное много раз, также как ровно противоположное.
– Арел, иди ко мне, бесполезная тупая тварь, ах-ах, почему ты такой, Арел, такой… ах-ах!
Они разделись, и Ник положил Корса на спину, тот согласен был принимать и весь открылся ему навстречу:
– Трахай меня так, как я тебя, – прошептал он, – сделай со мной так, как я делаю тебе.
Никто вытащил почти до конца и резко задвинул снова, сильно подавшись вперед. Корс не сдержавшись, захрипел под ним.
– Так? – спросил Ник.
– Да, да. Ещё… не жалей меня…
Ник сделал ещё несколько таких же жестких толчков до упора и стукнул Корса по ребрам, тот задергался под ним:
– Ах, чёрт…
Никто снова принялся трахать его, и в какой-то момент, когда Корс уже немного расслабился и совсем этого не ожидал, он вдруг довольно ощутимо стукнул его по яйцам и стоявшему члену.
– О!
Корс попытался вырваться, и Никто хлопнул его по лицу, по щеке, влепив ощутимую пощёчину.
– Нет! Ник! Я так не делаю! Перестань! – закричал Корс.
А Никто в своих мыслях сказал: «грязная маленькая дрянь, тебя надо как следует наказать!»
– Что? – И Корс засмеялся. Он лежал под своим Ником, содрогаясь от смеха, заслонив глаза рукой, согнутой в локте, потом чуть убрал её, глядя на Ника из-под руки, и Ник, не удержавшись, принялся смеяться тоже.
Он остановился, не вынимая из Корса член, но и не продолжая:
– Витор, да перестань ржать, я так не могу!
– Я правда так думаю, когда тебя трахаю?
– Да.
Они снова засмеялись.
– Ну нет, я так точно не смогу кончить, – сказал Ник, – ты смешишь меня.
– Странно, что ты не смеешься подо мной, когда слышишь это, – улыбался Корс.
– Арел, заткни его наконец, – сказал Ник, и Арел который все это время лежал рядом и смотрел, что они делают, сразу навалился на Корса, садясь ему на лицо.
– Арел… нет, не… м-м-м…
Они продолжили, больше не отвлекаясь, и Ник с Арелом без особой фантазии тупо долбили Корса с разных сторон, периодически меняясь. Корс отдавался своим молодым любовникам и всё позволял им и делал для них как они хотели, забыв и про ужин, и про комнату с мраморными скамейками и теплым паром. Забыв обо всём
23
Дружеский праздник
Карина не понимала, как ей нарядиться и что надеть. Рабыни принесли гору одежды: бельё, кучу пышных нижних юбок, корсеты, платья и расшитые накиды. Но она не хотела надевать на бал накид, тем более что этот праздник был скорее для своих. Но в тоже время, Карина понимала, что там всё же будут присутствовать поддерживающие политику Лиса красные, будет его отец, Игмер, и она не хотела как-то скомпрометировать своего мужа, опозорить его своим неподобающим видом. А традиции красных в отношении женщин были слишком строгими, и Карину это удручало. Как ей одеться так, чтобы не опозориться? Накид, конечно, самое простое и верное решение, но Карина терпеть его не могла, хотя сейчас отчетливо понимала, что в этом городе ей придется носить его хотя бы просто для того, чтобы на неё не пялились как на белую ворону. Она повернулась к трём рабыням. Безликими недвижимыми мешками они стояли у входа, ожидая, что прикажет госпожа.
– Кто-то из вас может говорить? – спросила Карина. – Или у вас у всех языки отрезаны?
– Я могу, госпожа, – сказала одна из рабынь.
– А они?
– Они нет. Я главная здесь, они мне подчиняются.
– Хорошо, как тебя зовут?
– Э-э-э… рабыня, госпожа.
– Просто рабыня? У тебя нет имени?
– Нет.
– Но это очень неудобно. Давай назовем тебя как-нибудь. Какое имя тебе нравится?
– Вы хотите, чтобы я выбрала себе имя, госпожа?
– Да.
Девушка на секунду замерла:
– Я не знаю…
– Может быть, назовём тебя Алмаза? – сказала Карина. – Ведь ты из Рудного города, где добывают алмазы.
Рабыня замялась:
– А можно тогда лучше Злата, если можно, госпожа?
Карина рассмеялась:
– Можно! Значит, ты будешь моей рабыней, и тебя будут звать Злата.
– Благодарю вас, госпожа.
– Ты лучше знаешь порядки красных, скажи мне, что мне надеть на праздник так, чтобы выглядеть достойно. Там будет отец моего мужа, он очень строгий.
Рабыня сразу протянула Карине очень красивый накид, расшитый шелком и драгоценными камнями.
– Ох, нет, только не это! Что-то еще, кроме накида, возможно надеть?
– Тогда маску, госпожа.
– Отлично, – пробурчала Карина, – одно другого не лучше. Ладно, а маску какую?
– Я сейчас принесу, госпожа.
Девушки быстро выбежали вон и очень скоро вернулись с целой коробкой всевозможных масок. Карина выбрала одну из них, маска была полностью из золота, но легкая и ажурная, как тонкое кружево, и она закрывала только верхнюю часть лица, оставляя открытыми губы и подбородок.