Туман над прудом
Шрифт:
Он замолк на некоторое время, то ли сам погрузившись в мысли, то ли предлагая мне немного обдумать его слова. Мне несложно было понять его. Я всегда была открыта для новых идей, позволяющих расширять горизонты сознания.
Сейчас, глядя на этот пруд, я не могла не верить словам старика. Все казалось правильным. Естественные океаны, моря, озера, сотворенные природой, прекрасны, но в них отсутствует нечто особенное, что есть у водоемов, созданных людским трудом. Какая-то историческая память, которая бывает, например, у старых городов. Как призраки бродят по древним улочкам Праги
– Что же он может хранить? – спросила я старика, увлекшись его повествованием.
Он снова улыбнулся, увидев теперь во мне не только благодарного слушателя, но и интересного собеседника.
– Мысли, – ответил старик, – идеи, воспоминания. Стоит вглядеться поглубже и довериться своему сердцу, и ты увидишь, как блики складываются в образы, а рябь – в слова. Пруд хранит многое в своих водах. И это могут быть не только неосязаемые миражи, но и что-то материальное…
– Как орел? – спросила я.
– Какой орел? – удивился старик.
– Ну, тот, которого сто лет назад сбросили с заводской башни… Он до сих пор, кажется, лежит на дне.
Старик кивнул.
– Пожалуй, как орел. Пруд однажды забрал его и хранит теперь в своих водах.
– Он многое забрал, – тихо сказала я, вспоминая истории о людях и предметах, навечно оставшихся в этих водах.
– Многое, – опять согласно кивнул старик. – Но иногда он возвращает вещи. Что-то, что тебе нужно. Что-то, что ты не ждешь. Что-то, что ты потерял и никогда не надеялся уже найти. Что-то, что ты потерял даже не в пруду, но именно он вернет тебе эту вещь, когда посчитает нужным.
Вот в такое уже не могла поверить. То, что пруд может забрать, это вполне естественно. Но то, что он может по собственной воле вернуть, – странно. Будь я на его месте, не стала бы возвращать маленьким людям то, что они по собственной глупости отдали ему в дар. Наверное, не стала бы.
Кажется, на моем лице отразилось недоверие, потому что старик спросил, посмотрев на меня:
– Не веришь?
– С трудом, – уклончиво ответила я.
– Что ж, – ничуть не расстроившись, произнес он, – тогда слушай. Рыбаки рассказывают истории о том, как они иногда, крайне редко, вытаскивают какие-нибудь вещи. Вещи, которые непременно оказываются им нужны или неким образом важны.
– Что же это, например? – удивилась я.
– Например, один рыбак говорил, что как-то раз, когда он отчаянно нуждался в деньгах, ему довелось поймать рыбу, в желудке которой обнаружилась одна крайне редкая монета. Он выгодно продал ее, и жизнь наладилась.
– Случайность? – предположила я.
– Может быть. А как тебе история о бывшем байкере, который однажды вытащил из ила на берегу ручку и корпус старого мотоцикла «Иж», что делали здесь на заводе? Вот тогда ностальгия по прошлому захлестнула его, и он решил открыть свой небольшой музей.
В этот раз я промолчала.
– Чего только не вылавливали, – продолжил старик. – Старые военные башмаки, погоны, звездочки с фуражек, трубки таксофонов. Один паренек достал как-то совсем новенькую, видимо, недавно попавшую в пруд, золотую цепочку. Привел в порядок, подарил девушке.
– Не боялся, что порченная? – с сомнением спросила я, имея склонность к суевериям.
– Ну что ты, – отозвался старик. – Не во всем же зло искать! Парень к пруду был добр: очисткой от мусора занимался, волонтер. Вот и пруд к нему, видать, с благодарностью отнесся.
– А вы что-нибудь находили? – полюбопытствовала я.
– И я находил. – В уголках глаз старика появились добрые морщинки. – Подцепил однажды на крючок часы. Отцовские. Он мне их подарил, когда мне только двадцать исполнилось. А я – вот глупый! – случайно в пруд уронил, когда на лодке катался. Тогда эта потеря быстро позабылась. А когда отец умер, вспомнил я про часы. Очень пожалел, что не сохранил. И поехал как-то на рыбалку, совершенно без всякого умысла, просто чтобы от проблемы отвлечься. А тут – раз! – и вместе с рыбкой на крючке весит комок ила, а в нем – часы запутались. Те самые! С той же надписью. Только царапин больше стало, цвет потускнел да механизм чистить пришлось. Вот я тогда обрадовался, – старик улыбнулся. – С тех пор и верю во все эти истории, что рыбаки рассказывают. И пруд уважаю, как брата своего старшего. А часы всегда с собой ношу, зря не достаю и из рук не выпускаю.
Он сунул руку в карман рубашки, вынул старенькие часы с крышкой, подвешенные на цепочке, бережно положил их в свою ладонь и протянул ее так, чтобы я могла хорошенько рассмотреть. Крышка была закрыта, в свете солнца полированная поверхность блестела как новенькая. По краю сверху выведена была благодарственная надпись. Все выглядело таким новым. С трудом верилось, что эти часы не одно десятилетие пролежали на дне пруда.
– Сохранил мою память пруд, – с нежностью сказал старик, словно прочитав мои мысли. – Сам громадина и сердце огромное.
Он убрал часы обратно в карман и посмотрел на меня.
– Кто знает, может, и к тебе когда-нибудь что-нибудь вернется с этими водами.
– Если только воспоминания, – предположила я.
– Воспоминания особенно ценны, – серьезно сказал старик.
Он положил руку мне на плечо, крепко сжал, улыбнулся и произнес:
– Благодатная погодка! Пойду прогуляюсь. Успехов тебе в театре!
– Спасибо! – в ответ улыбнулась я.
Старик ушел, а я долго смотрела ему вслед. Он медленно шагал по набережной, не отводя взгляда от дальнего берега, еще сильнее окутанного дымкой, чем прежде.
Потом я некоторое время постояла, всматриваясь в легкие волны, разбивающиеся о бетонные опоры набережной. Я искала образы и истории, но, видимо, не настолько сильно доверилась пруду, поэтому ничего не увидела. А может быть, здесь, где глубина совсем небольшая, хранится не так много? Возможно, чтобы что-то увидеть, нужно выплыть на середину или просто туда, где поглубже? Там, где сохраниться может больше?
Непременно проверю это однажды.
Когда через несколько лет муж предложил мне отправиться с ним на прогулку на лодке, чтобы немного порыбачить, я вспомнила про разговор со стариком и тут же согласилась. Муж даже удивился такому моему порыву.