Туманная река
Шрифт:
— Пятьдесят процентов школе, пятьдесят нашему детскому дому, дополнительные фонды лишними не бывают! — крикнул я.
Директор же еще пару раз попытался освободиться от моей хватки и тем самым прокатил меня, как скелетониста, на животе, по столу туда и сюда.
— Хорошо, — сдался Мамонтов, — в конце концов, мы эти деньги не собираемся красть.
— Тогда осталось сделать две вещи, — я слез со столешницы, — во-первых, подписать договор с заведующей нашим детским домом Ларисой Алексеевной Шляпиной. Во-вторых, нужно позвонить нашим шефам и объяснить,
— Ловко, — хмыкнул директор, — и откуда ты такой прыткий взялся?
— Не поверите, — подмигнул я и соврал, — из тех же ворот, что и весь народ.
Перед тем как ехать на жеребьёвку баскетбольного первенства Москвы, я вытащил из класса Саньку Зёму.
— У тебя только пять минут, — шикнула на меня Инна Синицына, — мы итак уже опаздываем.
— Да, да, — активно закивал головой Дениска.
Я отвел друга подальше от этой безумной парочки и стал быстро ему объяснять мировую политическую обстановку.
— Санька, — зашептал я, — сейчас говоришь учителю, что у тебя болит рука, нога, живот и зуб, а потом ноги в руки и объедешь все проходные московских заводов и фабрик.
— Зачем? — резонно заметил друг.
— На проходных расклеишь объявление, что в школе № 447 в 19.00 состоится улетная дискотека, вход десять рублей.
— Улетная что? — не понял Санька.
— В скобках подпишешь, что танцы, ферштейн? — тряхнул я подвисшего Зёму.
— А нам с этого, какие дивиденды, кроме почетной грамоты на дверь туалета? — логично заметил друг.
— Пятьдесят процентов перепадет нашему детскому дому, — подмигнул я Саньке.
— Ну, скоро вы! — взвыла как сирена скорой помощи Синицына.
— Все будет окей, — улыбнулся мне Зёма, я видел красную тушь у нас в детском доме, распишу объяву в лучшем виде!
— Только без ошибок, пожалуйста, — съязвил я.
5
Почти час мы добирались до здания Московского Совета трудящихся, которое находилось на Тверской улице 13. Говорят, в прошлом веке здесь генерал-губернатор Владимир Долгоруков устраивал балы, а в этом неоднократно выступал вождь мирового пролетариата, а сейчас здесь пройдет жеребьёвка чемпионата города по баскетболу среди школьников.
В просторном кабинете, где квартировался городской отдел физкультуры и спорта яблоку негде было упасть. На первенство кроме нашей скромной команды заявилось еще двадцать пять сборных. Поэтому первые пятнадцать минут стоял настоящий ор горластых учителей физкультуры. От кое-кого веяло стойким сивушным перегаром. Кое-кто, нарушая спортивный режим, прямо в помещении смолил папироску. Постепенно из физруков сформировалось два противоборствующих лагеря, одни настаивали на олимпийской системе розыгрыша, проиграл — вылетел. Другие предлагали разделить двадцать шесть команд на две группы, сыграть внутри каждой круговой турнир, после чего по две лучшие команды должны были разыграть призовые
— Можно я скажу! — дождавшись шаткого перемирия, крикнул я.
— Чего тебе пацан? — грубо оборвал меня председатель отдела физкультуры и спорта.
— У нас на все городское первенство всего два дня? Я прав?
— Ну, — хмыкнул председатель.
— Значит нужно разделить все команды на четыре группы, — я встал и подошел ближе к президиуму, — за один день будет реально провести в группах круговой турнир. На второй день по две лучшие команды из каждой группы сыграют по олимпийской системе и определят чемпиона.
— Дело парень говорит, — поддержал меня председатель.
— Это значит, где то будет играть шесть команд, а где то семь! — заголосил самый скандальный физрук, который был вообще всем не доволен, — не правильно это!
После чего, еще десять минут, учителя матерились, не стесняясь единственной девушки, Инны Синицыной, и поливали друг друга последними словами. Председатель городского отдела физкультуры и спорта, сначала колотил ложкой по графину, затем достал из стола спортивный свисток и дунул что есть силы. Вмиг в кабинете наступила тишина.
— Значит так! — гаркнул он, — схема розыгрыша утверждена, все команды разобьём на четыре группы, по две лучшие разыграют призовые места. Где по сколько будет команд, решит жребий.
Все номера школ быстро записали на маленькие бумажки и перемешали их в шерстяной спортивной шапочке. Право тянуть жребий выпало нашей самой красивой десятикласснице, как единственной представительнице слабого пола на этом шабаше физруков города Москвы. В группу «А» попала загадочная 57 школа, почему то все, кто попадал в нее же, очень сильно расстраивались.
— Денис, — спросил я нашего центрового, — что там у них за команда такая, что на всех наводит ужас?
— Команда, как команда, — тихо ответил мне парень, — у них центровой есть Гиви Кипиани, рост его в прошлом году был два метра пятнадцать сантиметров. А в этом у него, говорят, уже два двадцать пять. Мы им в финале и проиграли. Но тогда у нас самих был центровой Вовка Смирнов два ноль пять. А в этом лишь я — метр девяносто.
Да, это проблема, — задумался я. Между тем наша 447 школа попала в группу «Б», в которой оказалось всего шесть команд.
— Эй, парень, — обратился ко мне председатель отдела физкультуры, — а ты какую школу представляешь?
— 447.
— А где маршал? — спросил не знакомый мне физрук, в принципе здесь все были мне не знакомы.
— Не понял, — промямлил я.
— Ну, Конев ваш, Анатолий Константинович, — уточнил тот же учитель физкультуры.
В кабинете послышались смешки.
— У него грипп, — ответила за меня Синицына.
— Знаем мы его грипп, — похохатываясь уже заявил коллега из другой школы, — сначала пивка для рывка, потом квасу для паску, а потом и водочки для обводочки.