Туманный лисий мех
Шрифт:
– На гражданской церемонии был наряд от «Мяора». Такой же безвкусный, как почти все люксовые бренды. А для венчания я сшила платье сама.
Селена с трудом скрыла презрение.
– Сами?
– Да… Боже, не хотела оскорбить ваши чувства, – вздохнула Дита. – Примерно такая же реакция была у всех друзей Ника, да и не только друзей. Но я не люблю бренды. Я ценю внешний вид и качество, а свадебное платье должно быть таким, чтоб через двадцать лет за него не было стыдно. А это повальное увлечение митенками? Мне жаль теперешних невест. На их месте я бы уничтожила
Селена прыснула.
– В этом есть доля правды. Но я не очень верю в домашнее шитье.
– Правда? А вам нравится вот это мое платье? Тоже моя работа.
Зайчиха заинтересовалась.
– Правда?
– Моя мать была швеей. Она не очень любила мои прогрессивные идеи, но однажды я «приучу мир к своему вкусу», как великая создательница «Шарпель № 5». Я не доверяю так называемым профессионалам многого. Я сама крашусь, сама завиваюсь, сама себе шью, сама целую мужа… В общем, все те мелочи, ответственность за которые многие перекладывают на других… Только обувь еще делать не научилась, но вы же понимаете: правильная колодка равняется половине успеха.
Макияж у Диты был отличный – ровные сапфировые стрелки и немного желтых теней в тон платью.
Селена прониклась к собачке уважением. Они проболтали часов до трех.
***
Двумя днями позже, Марсель, Франция
Кенгуру спустил очки на нос и оглядел сидящих за столом гостей – старого белого зайца, его молодую дочь, каркаданна, рыжего лиса и хохлатую собачку. С минуту он внимательно изучал каждого.
У зайца в темно-сером костюме были седые усы и властная челюсть. Ему едва можно было дать шестьдесят, он был сухонький и невысокий, но с таким яростным, недобрым огнем во взгляде, от которого поежились бы и молодые. Он держал дочь за лапку, как бы контролируя. Ей было на вид около тридцати. На ней было серое шифоновое платье. Она сидела, выпрямив спину, и искоса смотрела на отца, как слуга на хозяина.
Каркаданн – статный зверь, похожий на белого коня, но имеющий некоторое едва уловимое сходство с носорогом. На нем было нечто вроде синего шелкового плаща. Его темные, как гагаты, глаза напряженно посверкивали из-под тени капюшона. Жемчужного цвета рог на лбу, похожий на длинную раковину, был того же оттенка, что и крохотный рог на носу. Алел камень на тюрбане, который каркаданн иногда приспускал, скрывая рог. Каркаданн глядел на всех свысока. Лишь глаза выдавали его беспокойство.
Лис лет тридцати с роскошным рыжевато-золотым мехом, высокий, элегантный, в красной «двойке», закинул лапу на лапу. На его губах играла веселая, но хитрая улыбка. На передних лапах красовались многочисленные кольца, среди которых – впервые за три века их с кенгуру знакомства, – блестело обручальное кольцо.
Кенгуру с любопытством рассматривал его жену.
Собачка была красива, высока, худа, как кипарис, с острой мордочкой, тонкими лапками и шеей, с большими глазами цвета стволов сосен. На вид ей было не больше девятнадцати. Ее кожа была серовато-розовой, как отцветающий пион, мордочка вокруг носа темнее, чем черный бамбук, а волосы на ушах, голове и кончике хвоста – белее лепестков белого лотоса. На ней был желтый костюм с вставками из черно-белой ткани. Она сидела, сцепив пальцы, скрестив лодыжки длинных лап.
– Итак, вы пришли ко мне за советом? – произнес, наконец, кенгуру. Разговор шел на английском. – Или хотите заполучить топор? Скажите прямо.
– Не виделись лет пятьдесят, а ты вопросы в лоб! – протянул лис, разведя лапами. – Нехорошо, право слово.
– В последний раз, когда мы вели с Муном светскую беседу, он украл у меня проклятый рубин с Ямайки, – процедил кенгуру.
– Спас тебя от проклятия! – просиял лис, обняв зайца за шею. – Практически святой!
– Проклятие пробудилось, когда его украли, – сообщил кенгуру. – Мне пришлось заново отстраивать дом.
– Мотивация ремонт сделать. Я всегда говорил, что обои у тебя были жуткие, а теперь – смотри, какой цвет, какая фактура!
– Это старые обои. Отстраивал я другой дом, в Нидерландах.
– О, – натянуто улыбнулся лис. – Так тот дом был еще хуже!
– Ты там не был, Ник. Дом был совсем новый. Был, да… Был.
– Так ты сами виноват, милый мой! Кто проклятые артефакты складирует в новом доме? Проклятия – они же как родня, их выгнать нереально.
Кенгуру протер очки бархатной тряпочкой:
– Николас, я уважаю тебя. Правда. И я бы рад помочь, но, по правде сказать, топор продал еще лет пять назад. А учитывая, что он нужен не только тебе, но и этим, – кивнул он на зайца и каркаданна, – боюсь, покупателя я не укажу.
Лис хлопнул по коленям:
– Отлично! Мун, Аре, поздравляю вас и благодарю! Именно так я и хотел помереть, только начав жить!
– Ты старше нас всех, – напомнил заяц.
– Не моя проблема, что ты, дружище, так кошмарно сохранился! – закатил глаза Ник.
– Ты не можешь по-настоящему бросить нас! – вскочил каркаданн. – Почему не сказать лишь имя покупателя?!
– Я все сказал, – спокойно ответил кенгуру. Заяц прищурился:
– Это некто опасный, не так ли?
– Я думаю, вам уже пора, – сухо заметил кенгуру, бросив взгляд на часы. – Мой дворецкий вас проводит.
Дворецкий-лягушка молча открыл дверь кабинета.
Гости нехотя поднялись. Лис пожал кенгуру лапу. Остальные вышли, даже не кивнув на прощание.
Когда посетители уже были во дворе уютной маленькой виллы с черепичной крышей, собачка вдруг остановилась:
– Нет, я так не могу. Надо попытаться поговорить еще раз.
У нее был сильный китайский акцент.
– Если я что и знаю о Пропле, так это – слово его твердо, устричка, – поморщился лис. Заяц вздохнул:
– Боюсь, придется искать иной спо…
– А я все-таки попробую, – заявила собачка и вернулась в дом, стуча каблуками.
Остальные сели в черную «классическую» машину, припаркованную неподалеку. Ждавший их за рулем Морж усмехнулся:
– Что, не выгорело?
Он хрустел чипсами. Ник шлепнул его плечу: