Туннели
Шрифт:
Вдалеке зловеще бурлит водопад лавы. Оттуда исходит нестерпимый жар, обжигающий голую кожу Уилла. На пылающем алом фоне четко вырисовывается темный силуэт доктора Берроуза. Он восхищенно указывает пальцем на какой-то росток, торчащий из огромной гранитной плиты. Доктор радостно что-то кричит, как всегда, когда находит нечто удивительное, но Уилл не слышит слов из-за оглушительного белого шума, в который врезается какофония бесчисленных голосов, как будто кто-то вертит ручку настройки на сломанном радиоприемнике.
Камера приближается. Доктор Берроуз рассматривает под лупой тонкий побег с луковичкой на конце, поднимающийся
— …растение… буквально переваривает камень… основанная на кремнии… реагирует на стиму… понаблюдаем…
Теперь растение показано крупным планом. Доктор Берроуз двумя пальцами вырывает серый стебель из камня. Уилл с тревогой смотрит, как он извивается в руке отца и выпускает два заостренных листика, которые тут же оплетаются вокруг пальцев доктора.
— …сжали, как тисками… живучее… — говорит доктор Берроуз, нахмурившись.
Больше Уилл не слышит никаких слов, только смех, но его отец беззвучно кричит, пытаясь стряхнуть растение. Листья протыкают его руку насквозь, пронзают ладонь и запястье, ползут по предплечью, царапая и разрывая кожу, поднимаются выше, уже обагренные кровью, переплетаются и извиваются, словно змеи в танце. Они все глубже врезаются в предплечье, как будто две одержимых проволоки. Уилл хочет помочь, он тянется к отцу, но он слишком далеко, а доктор Берроуз продолжает безуспешно сражаться с ужасным противником, бороться с собственной рукой.
— Нет, нет! Папа… Папа!
— Все хорошо, Уилл, все хорошо, — донесся издали голос брата.
Огненного водопада больше не было. На его месте мягко светилась лампа под абажуром, и Уилл почувствовал успокаивающую прохладу полотенца, которое Кэл прижал к его лбу. Он резко сел на кровати.
— Папа! Что с папой! — воскликнул Уилл, дико озираясь и не понимая, где находится.
— Все в порядке, — сказал Кэл. — Тебе приснилось.
Уилл откинулся на подушки, осознав, что лежит на кровати в узкой комнате.
— Я его видел. Так ясно, будто наяву, — прерывисто сказал Уилл. Он не мог сдержать слезы, внезапно подступившие к глазам. — Видел папу. Он попал в беду.
— Тебе просто приснился кошмар, — успокоил его Кэл, отворачиваясь от беззвучно рыдающего брата.
— Мы у тети Джин, да? — спросил Уилл, взяв себя в руки и разглядывая цветастые обои.
— Да, мы здесь уже почти три дня.
— Да? — Уилл попытался снова сесть, но не смог и опять опустил голову на подушку. — У меня совсем сил нет.
— Не волнуйся, все хорошо. У тебя отличная тетя. И к Барту она привязалась.
Всю следующую неделю Кэл терпеливо выхаживал брата, кормил его супом или тостами с печеной фасолью и бесконечно заставлял пить переслащенный чай. Вклад тети Джин в лечение Уилла заключался в том, что она усаживалась в ногах кровати и долго болтала о «старых временах», но мальчик был настолько слаб и утомлен, что засыпал до того, как она успевала наскучить ему рассказами.
Наконец Уилл смог ненадолго встать с постели и решил обойти комнату, чтобы испытать ноги. Кое-как ковыляя вдоль стены, он заметил что-то на полу за коробкой старых журналов.
Мальчик наклонился и поднял два покореженных прямоугольных предмета. С них посыпались осколки стекла. Он сразу узнал серебряные рамки — раньше они стояли на столике у кровати Ребекки. Уилл посмотрел на фотографию родителей, на свою, а потом побрел назад к кровати и рухнул на нее, тяжело дыша. Он был в смятении. Ему как будто воткнули нож в тело и начали медленно поворачивать. С другой стороны, чего еще от нее можно было ждать? Ребекка не была ему сестрой, никогда не была. Уилл лег на кровати, вперив в стену невидящий взгляд.
Через некоторое время он снова поднялся и нетвердой походкой побрел на кухню. В раковине лежали грязные тарелки, мусорное ведро было переполнено пустыми банками и упаковками из-под готовых блюд для микроволновки. Это выглядело настолько удручающе, что Уилл едва заметил оплавившиеся пластиковые краны и почерневшие от огня плитки над мойкой. Он поморщился и вернулся в коридор. Из комнаты доносился низкий голос тети Джин, который подействовал на него успокаивающе. Мальчик вспомнил о праздниках, когда она приезжала в гости и без конца болтала с миссис Берроуз.
Уилл остановился у двери и прислушался. Яростно щелкая спицами, тетя Джин говорила:
— Доктор Такой-сякой Берроуз… да я сразу, как его увидела, сестре сказала… сразу сказала, да-да… не связывайся ты с этим ученым бездельником… нет, ну, в самом деле, какой толк от мужа, который в земле ковыряется, вместо того чтоб семью кормить?
Уилл заглянул за угол. Равномерное щелканье приостановилось, когда тетя Джин потянулась за стаканом. Кот смотрел на нее с обожанием, она нежно, чуть ли не с любовью улыбалась ему в ответ. Уилл никогда не видел ее такой. Он понимал, что нельзя просто стоять на пороге, что нужно сказать что-нибудь, но никак не мог заставить себя нарушить их уютное уединение.
— Хорошо, что ты здесь. Понимаешь, когда моя малышка Софи умерла… Она была собачка — знаю, ты их не любишь, но она все-таки меня не бросила, не обманула… а от мужчин и этого не дождешься.
Тетя Джин вытянула руки, рассматривая вязание — яркие рейтузы, которые Бартлби с интересом понюхал.
— Почти готово. Скоро примеришь, мой хороший, — она нагнулась и почесала кота под подбородком. Бартлби задрал голову, зажмурился и начал мурлыкать, словно моторчик.
Уилл развернулся и направился к себе в комнату. Он остановился отдохнуть, прислонившись к стене в коридоре, и тут у него за спиной раздался грохот. Кэл вошел в квартиру и стоял на пороге, у его ног валялись два пакета с покупками. Нижняя часть лица у него была замотана шарфом, а глаза закрывали очки миссис Берроуз. Он был похож на человека-невидимку.
— Я так больше не могу, — сказал Кэл, садясь на корточки и собирая продукты.
Из гостиной пришлепал Бартлби, следом за ним появилась тетя Джин с сигаретой в зубах. Кот был облачен в только что связанные рейтузы и мохеровую кофту в красно-синюю полоску, а на голове у него красовалась разноцветная шапка-подшлемник, из которой забавно торчали шелудивые уши.
Кэл посмотрел на диковинное существо, на жуткое сочетание цветов, но ничего не сказал. Похоже, он дошел до крайней степени отчаяния.
— Здесь столько ненависти! Я везде ее чувствую, — сказал он и медленно покачал головой.
— Это верно, милый мой, — проговорила тетя Джин. — Так всегда было.
— Я совсем по-другому представлял Верхоземье, — признался Кэл и добавил, помедлив: — И я не смогу вернуться домой… так?
Уилл посмотрел на брата, пытаясь избавить его от тревоги, найти слова утешения, но не произнес ни слова.
Тетя Джин откашлялась, нарушив неловкую паузу.
— Значит, вы от меня уезжаете?