Тупой Амур
Шрифт:
В этот день Хэт не взорвалась и не рухнула, что само по себе достижение, если иметь в виду, какой тяжелый груз свалился ей на плечи. А на следующий день вообще началось черт знает что.
Хэт проснулась, открыла глаза и неподвижным, остекленевшим взором уставилась в потолок. Напряжение усиливалось. Нет, думала она, это еще не все. Напряжение усиливалось и не покидало ее. Что-то вроде защитной дамбы. У нее было сильное подозрение, что дамбу в любой момент может прорвать, – впечатляющее будет зрелище, и ее жизни будут нанесены непоправимые разрушения.
Невероятным усилием мобилизовав свою волю, она вырвала из-под головы подушку и прижала ее к лицу. «Что я такого сделала? – простонала она. – Что со мной происходит, черт возьми? Почему я не забыла обо всем, как сделал бы любой нормальный человек, когда он сказал, что все кончено? Почему вышло так, что меня бросили? Да кто я, собственно говоря, такая? Меня что, и бросить нельзя? Мисс Бумеранг? Я сама не знаю, что делаю. Как, черт побери, сойти с судна, которое на полной скорости идет ко дну? Нет, еще хуже, – стонала она. – Каким образом ты собираешься сойти с него, если твердо решила остаться на борту? И при этом заявляешь всем, что с тобой все в порядке, что ты сама со всем справишься, и просишь прибавить скорость.
События хлынули на нее со всех сторон, и Хэт не знала, что делать. Главное событие неуклонно приближалось с того самого момента, как ей не удалось его отменить. Все зависит от него, тут и спорить нечего. До свадьбы осталось ровно три недели. Поначалу казалось, что свадьба еще так далеко, что все можно успеть. Ее надежды вернуть Джимми представлялись тогда реальными. Теперь же день свадьбы стремительно приближался, ускользая из-под ее контроля. Благодаря усилиям Хэт его нельзя было остановить, как и наступающую тошноту, и по сравнению с тошнотой он вряд ли привлекательнее. Все прочее было следствием одной большой (так она теперь думала) ошибки: ее нежеланием смириться с тем, что Джимми Мэк показал ей кукиш.
Она швырнула подушку в угол и села на кровати.
Нужно во всем признаться. Скажу маме и папе, чтобы не приезжали, продам свадебное платье, извинюсь перед священнослужительницей, расплачусь с агентами, за банкетный зал, верну все подарки, откажу видеооператору и фотографу и заплачу им, просмотрю еще раз список и как следует выпью. Не могу больше жить в таком напряжении, мне нужно…
Размышления Хэт прервались в самой середине. Дверь спальни отворилась, и женский голос произнес:
– Сюрприз!
Хэт резко повернула голову. Быть такого не может! У нее отвалилась челюсть.
– Закрой рот, милая, это тебя не красит, – бодро произнесла ее мать Маргарет, направляясь к ней с распростертыми объятьями по ковру, на котором была разбросана одежда. – Боже милостивый, да у тебя спальня как у тинейджера. По-моему, ты давно вышла из того возраста, когда живут в свинарнике. Как тут найти то, что нужно? Выйдешь замуж, придется меняться – мужчины любят порядок.
Хэт смотрела на то представление,
– Привет, моя радость, – заворковала Маргарет, обнимая дочь за плечи.
Хэт позволила матери немного подержать себя в объятьях, только бы не слышать назойливых и неизбежных обвинений типа «Ну почему мои дети никогда меня к себе не подпускают!». И тут за спиной матери она увидела в дверях свою соседку по квартире. С помощью жестов, которые и гроша бы ей не принесли, доведись ей выступать в переходе метро, Миш дала понять, что мать Хэт появилась совершенно неожиданно. Прибегнув к мимике, Миш добавила, что, несмотря на все то, что было раньше, она понимает – Хэт в большой беде.
– Вот я и думаю – моя младшая дочь собирается через три недели замуж, а я в тысячах миль от нее, ничем не занята и ждать больше не могу. Тогда я и говорю твоему отцу: «До следующей недели ждать не будем, какая бы она ни была самостоятельная, девушке особенно в такую минуту необходима мать». Свадьба – дело непростое, это вам не пикник, спешки тут быть не должно, уж я это знаю. И мы тогда быстренько собрались и, не задерживаясь ни минуты, полетели, и вот я здесь.
Она по-матерински похлопала Хэт по плечу.
Хэт знала, что от нее теперь ожидают радости, удивления и слов благодарности. Она просто обязана была громогласно объявить, как ей повезло, что у нее такая замечательная мать. Момент, чтобы сообщить ей, что свадьба отменена, был, конечно же, не самый лучший.
– Привет, мама. Огромное тебе спасибо, – еле слышно пробормотала она.
– Да я еще ничего и не сделала, – ответила Маргарет, к удивлению Хэт довольная ответом дочери.
Она поднялась и расправила свое платье ярко-оранжевого цвета.
Как всегда, мать Хэт нарядилась так, что ее платье можно было бы торжественно пронести как знамя на параде или каком-нибудь другом королевском мероприятии. Хэт знала, что выбрано оно из ложного представления, будто бы именно такие платья носит королева. Что, в общем, так и было.
– А где папа? – спросила она.
– Не поверишь – как только высадил меня, немедленно отправился в гольф-клуб. Увидишься с ним позже. Не хочет мешать нашим женским делам.
Еще как не хочет, подумала Хэт. Отец пойдет на что угодно, только бы избежать эмоциональных сцен, а еще лучше – отправится играть в гольф.
– Госпожа Грант, не приготовить ли вам чашку чая, пока Хэт одевается? – спросила Миш.
Хэт нужно было несколько минут, чтобы прийти в себя, и она с благодарностью посмотрела на Миш.
– Отличная мысль! Когда приведешь себя в порядок, Хэрриет, непременно посвяти меня во все, и мы выработаем план действий, ладно?
«Ну, для начала поможем ей найти Джимми», – сказала про себя Миш, сопровождая Маргарет по коридору.
– Мать жениха должна сидеть слева от отца невесты, и только так, – протянула Маргарет, критическим взглядом пробегая предварительную схему расположения гостей за столом, составленную дочерью.