Турако - птица печали
Шрифт:
Криков не слышно. Раздается только голос Большого Турако. Он сидит на верхушке драконова дерева, из потрескавшегося ствола которого вытекает сок кровавого цвета, и говорит с Зией. Она слушает его, затем встает с успокоенным видом и, покачиваясь, идет на Виллу.
И тогда Большой Турако улетает в сторону леса, а за ним и вся стая. Летят они в кажущемся беспорядке, подняв оглушительный крик разноголосого хора. Небо очищается.
* * *
Пьер определил происхождение первых обитателей Острова и путь их миграции, сопоставив найденную статуэтку с теми, которым поклоняются
Пьеру захотелось исследовать и насечки на статуэтке, но ее не оказалось на месте. Он не очень удивился. Вместо нее похититель положил завернутый в пропитанную мочой тряпку черный камень конической формы, банальный фетиш фаллоса, из тех, что в большом количестве изготовляет на Острове один знахарь, чтобы продавать их мужчинам, страдающим бессилием.
Осмыслить ситуацию Пьер не успел. В гостиную, запыхавшись, входит Зиа и объявляет, что неожиданно пришли ополченцы национальной гвардии. Дверь со стуком распахивается. На натертый паркет падают кусочки старой розовой штукатурки. Пьер делает знак Зие держаться за ним. Ничуть не испугавшись, она поднимает свои худые руки с выкрашенными белой краской ногтями и обращается к ополченцам, как к напроказившим школьникам:
– А что бы вы сказали, если бы я вот так же ворвалась в ваш дом? Вы бы выставили меня вон, и правильно бы сделали.
– Не волнуйся, Зиа, они пришли по приказу начальства. Не правда ли, господа?
– спрашивает твердым голосом Жюли, появляясь на верхней ступеньке лестницы.
Ополченец с черной повязкой на шее - он за старшего - не отвечает. Тогда Жюли спускается, на секунду задерживается на последней ступеньке и, улыбаясь, направляется к старшему. Тот опускает голову, потом поднимает ее и говорит:
– Мы пришли в связи с кражей.
– Какой кражей? Зиа, что у нас украли?
– Статуэтку, - отвечает ополченец.
– Нам сказали, что статуэтка...
– Кто сказал? Какую статуэтку? Ах да, ту поломанную фигурку, на которую вы, Пьер, убили столько времени, когда пытались ее восстановить. Не знаю, украли ее или нет, но это и не важно. Она не представляет никакой ценности. Я не подавала заявления о пропаже.
– Статуэтка не ваша.
– Ну и что же?
– Но украдена она в вашем доме.
– Откуда вам известно?
– сухо перебивает его Жюли.
– Я должен доставить вас в комиссариат для допроса. Идите с нами.
Тут вмешивается Зиа.
– Да кто ты такой? Как ты смеешь!
– кричит она.
– Не бойся, Зиа. Это чистая формальность. Я вернусь к обеду. Не забудь приготовить для Элен... а кстати, где она? Пьер, вы не знаете? Я слышала, как утром она просила Пери отвезти ее в город. Он уже вернулся со своей коляской, а она...
Пьер покусывает губы.
– Пошли, господа, - говорит Жюли.
– Я с вами, - вмешивается Пьер.
– Ни в коем случае!
– возражает Жюли.
– Этот инцидент не стоит того, чтобы вы прерывали свою работу даже на минуту. Жалко только, что я сейчас не смогу пойти к больным в диспансер,
– Нет, нет, я пойду, - настаивает Пьер.
Тут один из ополченцев отталкивает его, не позволяя ему сопровождать Жюли. Ее сажают в старенький джип между двумя вооруженными людьми.
Несколько часов спустя в комнату Пьера входят еще двое ополченцев, один - в камуфляже, другой - в униформе с галунами. Они поднялись прямо наверх, словно знали, где его найти. Пьер в этот момент работал как раз над статьей о своей находке. Опустив очки на кончик носа, он близоруко щурится на непрошеных гостей. Те останавливаются в дверях. Внизу хлопает дверь. Они переступают порог со словами:
– Следуйте за нами!
– Поновее ничего не придумали... а куда?
– Там увидите.
Они берут Пьера под руки с двух сторон, ведут и заталкивают в машину. В ней нет передних дверец. А задние помяты и открываются с ужасным скрипом. Они выкрашены в черный цвет. В середине их видны наполовину стершиеся аббревиатуры. Ополченец кожаным ремнем связывает руки Пьеру за спиной, удивляясь, что тот не оказывает сопротивления. Подозревая подвох, он меняет тактику и развязывает ему руки.
– Зачем связывать? Вам все равно не убежать. Куда вы тут побежите? Вы же на острове.
Машина завелась не сразу, потом, чихая, поехала. Водитель нервничает. Пьер наклоняется вперед и пытается понять, куда его везут. Ему казалось, что во время своих ежедневных прогулок он обошел все дороги в окрестностях Виллы, но ему совершенно не запомнился этот проселок, весь в выбоинах, среди зонтовидных сосен и дубов, корявые стволы которых, обвитые ядовитыми лианами, нередко становятся причиной смерти антилоп, любительниц коры.
Любопытство Пьера беспокоит стража. Он завязывает ему глаза. Пьер напевает. Беспокойство у ополченца перерастает в тревогу. Он приказывает Пьеру замолчать. Пьер не подчиняется. Удар кулака по зубам все же заставляет его прервать пение. Пьер чувствует во рту вкус крови.
– Паникуешь, идиот!
– говорит он шепотом, но не из осторожности, а из-за кровоподтека во рту.
Машина замедляет ход, останавливается. Ни звуки, ни запахи не позволяют Пьеру понять, где они находятся. Он опасается худшего. С его глаз снимают повязку. Он видит, что они кружили, кружили и приехали почти туда же, откуда уехали, - к Миссии. В бывшей трапезной Пьер видит Жюли, привязанную к стулу. Перед ней на камышовой циновке на корточках сидит Ребель и смотрит на нее. Она улыбается. Пьер улыбается ей в ответ. Ребель встает и, указывая пальцем на табурет, говорит:
– Садитесь!
Допрос длится недолго. Ребель задает нелепые вопросы. Жюли спокойно оправдывается. Ее ясные ответы сбивают с толку обвинителя, убежденного в ее невиновности. Он путается, говорит угрожающим тоном, упорствует, чтобы его не заподозрили в снисходительности. Жюли все отрицает. Из-за этого они как бы меняются ролями. Она требует доказательств, подтверждающих выдвигаемые против нее обвинения. Пьер опасается, как бы она не поплатилась за такую дерзость. Угрюмо, словно преступник, начавший наконец признаваться, он говорит: