Турако - птица печали
Шрифт:
Под разными предлогами, которым, впрочем, никто не верит, Камбэ уклоняется от этого разврата, убогость которого сплачивает действующих лиц позорной сцены. Однажды, проявив слабость, он поддался уговорам. После этого Камбэ несколько недель избегал встреч со свидетелями своего малодушия. И еще дольше не решался смотреть в глаза Нао. Боялся увидеть в них самого себя.
V
Придерживая рукой розовую соломенную шляпку, Элен Парм стоит у кабестана. Это пришло судно, которое раз в неделю привозит на Остров почту, товары и пассажиров, предпочитающих поездку по морю, несмотря на отсутствие комфорта. Дело в том, что даже самые смелые из редких туристов, увидев единственный ветхий самолетик, отказываются от его
Среди рыбаков и зевак, поджидающих судно, она видит Пьера. Он в рабочей одежде, ему пришлось пройти пешком несколько километров, отделяющих раскопки от порта, куда он никогда не ходит. Для него Остров - это только Усадьба и раскопки, то есть места, где живут и работают люди, которых он любит. Ему спокойно в этом добровольном уединении, куда вход открыт, хотя и охраняется. Он настолько привык к этому пространству, что мог бы с закрытыми глазами проделать путь от своей комнаты до раскопок, от Виллы до высокого мыса, где кончается Усадьба и где он любит в одиночестве размышлять о течении времени, к которому с некоторых пор относится достаточно безразлично.
Сидя на перевернутой лодке, он читает и не следит за приближением парохода. Элен заметила его, но ждет, когда он увидит ее. Он ищет ее глазами, узнает и машет рукой. Она кивает ему в ответ, сначала едва заметно, затем гораздо энергичнее. Он проталкивается сквозь толпу и подходит к краю причала.
Явно раздосадованный тем, что не сумел соблазнить свою единственную пассажирку за те несколько часов, что они провели вблизи друг от друга, капитан вежливо подает ей руку и помогает спуститься вниз, где у трапа ее встречает Пьер. Она прижимается к нему. Он целует ей руку и берет поднесенный матросом чемодан.
Зиа настороженна, но не проявляет недоброжелательства раньше времени. Она ждет: духи подскажут ей, как себя вести. Узнав, что Элен пробудет некоторое время на Вилле, она ничего не сказала, не произнесла никакой принятой в таких случаях фразы. Пьер никогда не говорил ей о своей прошлой жизни. Теперь, воспользовавшись случаем, он сказал ей о своем разводе. Она пожала плечами. Для нее любая женщина по природе своей полигамна, но остается супругой мужчин, сделавших ее матерью, даже если она с ними не живет. Пьер, как неисправимый педагог, стремящийся все расставить по своим местам, попытался было объяснить ситуацию. Зиа не поняла и, недовольная, ушла, не попрощавшись.
Поднявшись на второй этаж, она выбрала для Элен самую маленькую гостевую комнату, самую сырую и самую шумную, поскольку окна ее выходили на птичий двор. Вместо того чтобы самой приготовить комнату, как ее попросила Жюли, Зиа поручила Пери убрать и проветрить спальни, выдав ему самые старые простыни и одеяла из всех хранившихся в бельевом шкафу. Дочери, которую присутствие посторонних всегда немного нервирует, мать не стала наказывать вести себя потише. Напротив, она даже упрекнула Нао, что та почему-то перестала петь. На ужин в честь гостьи Зиа решила подать самые безвкусные блюда, тяжелые и трудно перевариваемые: пшенный кускус с томатным соусом, вареную фасоль на пару без приправ, финики с кислым молоком. Из напитков она выбрала сладкую и крепкую настойку из коры маниоки.
Пьер, словно пытаясь принизить важность информации несвоевременной
– Я видела вашу жену, вашу бывшую жену, только один раз, накануне моего возвращения сюда. Я сказала вам тогда, что решила оставить учебу. Вы осудили мое решение в довольно резкой форме и, чтобы "я извинила вас", как вы выразились, предложили мне познакомиться с вашей семьей. Вы даже уточнили, чтобы лишить меня возможности отказаться, что я буду первой студенткой, которую вы когда-либо принимали у себя.
* * *
Пьер хорошо запомнил тот ужин, оставивший у него на душе горький осадок.
– Элен, я пригласил студентку, которая помогает мне в моих исследованиях. Скоро она уедет к себе, за границу. Могли бы вы быть дома завтра вечером?
Очень довольная, что наконец-то увидит любовницу мужа, безупречная личная жизнь которого была для нее постоянным упреком, Элен тотчас согласилась. Если бы он собирался ее обмануть, представляя Жюли как дальнюю родственницу, которую нужно обучить хорошим манерам, она тут же обнаружила бы любовную связь между ними и таким образом оправдала бы в своих глазах собственную неверность, стерла бы в своей душе последние остатки чувства вины, которое еще немного ее беспокоило.
Шофер такси попался неопытный, да еще ужасные пробки на улицах, да еще неразборчивый адрес, написанный Пьером на обрывке газеты, - в результате Жюли опоздала и приехала растрепанная и бледная от спешки. На ней было новое платье со слишком узкими рукавами, слишком явно заметными швами и туфли на платформе, утяжелявшие ее походку.
Пьер покраснел от стыда, словно сын, представляющий матери недостойную его невесту. Элен плохо скрывала свою радость. Жюли выглядела равнодушной к тому впечатлению, которое она произвела, и к явно отрицательному мнению о ней, которое сложилось у Элен. Она улыбнулась, видя досаду Пьера. Он даже подумал, что она нарочно старается принизить себя. И когда за столом она заговорила с креольским акцентом, которого раньше он у нее не замечал, а за десертом вдруг сменила эту манеру на другую, скорее снобистскую, у него окончательно пропали всякие сомнения.
Переступив порог дома, Жюли поняла, что, как она и предчувствовала, хозяева дома не ладят и вот-вот начнут сводить счеты между собой не без вреда для гостьи. Ее естественный вид и ее игра обезоружили их. Удивившись, Элен срочно стала выстраивать новую стратегию, чтобы Пьер наделал ошибок. Ей это было так необходимо, чтобы заставить его смутиться перед сообщницей его предполагаемых гнусностей!
Жюли поняла маневр. Она зевнула, посмотрела на часы, поставила портфель на стол.
– Уже поздно!
– сказала она огорченно.
– Мне надо еще попрощаться с друзьями, они ждут меня и собираются устроить мне проводы.
Прощание было коротким. Пьер не поцеловал ее. Только сильно, чересчур сильно пожал ей руку. Она сморщилась от боли. Элен злилась оттого, что ей не удалось воспользоваться таким долгожданным случаем, и, запершись в спальне, предоставила Пьеру убирать со стола, вытряхивать пепельницы и тушить везде свет.
* * *
Сидя во главе стола, Жюли просит Элен сесть справа от нее, Пьера слева, а опоздавшего Камбэ - напротив. На плохо поглаженной льняной скатерти с вышитыми фамильными вензелями видны заплатки - там, где ее прожгли неаккуратные курильщики. В центре стола в серебряных чашечках, также с вензелями, плавают в воде, ароматизированной кусочками камфорного дерева, красные цветы алоэ, сорванные перед заходом солнца. Пьер молчит. Он смотрит на Жюли. Та успокаивает его взглядом и, надеясь, что этот рассказ заполнит весь ужин от начала до конца, спрашивает Элен, как она доехала.