Турист
Шрифт:
— Нет, — ответил я. — Я зайду позже.
Парень посмотрел мне вслед и вернулся к своему занятию. На меня вновь накатила волна отчаяния. Снова ждать! Сколько часов провел я, бесцельно шатаясь по проклятому городу или разглядывая пассажиров в метро?! Если я проведу так ещё один день, к утру попросту рехнусь.
В кафе-бар я вернулся ровно в полдень. Внутри уже сидели посетители, и я отметил довольно приличную, даже уютную обстановку заведения. Это показалось мне несколько необычным: предыдущие информаторы Сандерсона ютились в плохих районах, и уж точно не были хозяевами подобных баров в богатых кварталах.
На меня посмотрели странно, когда я появился в зале, но бармен, завидев меня, тотчас махнул мне рукой. Я подошел.
— Я сказал хозяину, что его спрашивали. Он вас ждет, мистер.
Я последовал за ним через боковую дверь по узким коридорам вглубь здания. Перед последней дверью, по бокам которой стояли крепкие ребята в кожаных куртках, бармен остановился.
— Здесь.
Стараясь не обращать внимания на поедавших меня взглядами телохранителей, я коротко постучал и провернул ручку.
— Вот тот человек, который спрашивал тебя, Отто.
За письменным столом сидел хорошо одетый мужчина. Он поднял глаза от ноутбука и внимательно посмотрел на меня. Я прикрыл за собой дверь, оставаясь на пороге.
— Присаживайтесь.
У Отто оказался неожиданно приятный, даже мягкий голос, с легкой, едва слышной хрипотцой. Внешность тоже впечатляла: копна волнистых темных волос обрамляла красивое лицо с аккуратно подстриженной бородкой; внимательный взгляд черных, как бусинки, глаз и тонкая серебряная цепочка на шее завершали картину. На вид я бы дал ему лет сорок — сорок пять, но у таких людей, как он, внешность могла быть обманчива.
— Мне сказали, вы знаете, где найти человека по имени Спрут.
Отто приподнял бровь, уголок губ его чуть дернулся. Очевидно, его позабавила моя постановка вопроса: я сразу взял быка за рога. Молчал мистер Ленц долго, затем улыбнулся чуть шире и слегка наклонился вперед.
— Интересно. Вы пытаетесь найти его?
— Ответ очевиден, мистер Ленц.
Мне был противен собственный голос: негромкий, хриплый, бесконечно усталый. Рядом с хозяином заведения я чувствовал себя обнаглевшим бомжом, требовавшим номер люкс у менеджера отеля.
— Интересно, — повторил Отто. — Позвольте спросить… зачем?
У меня совсем не осталось сил продолжать разговор в таком стиле.
— Вы знаете, где он находится, или нет?
Мистер Ленц окинул меня долгим и странным взглядом. Мне стало не по себе: что-то было не так. Он…
— Нет, — последовал медленный ответ. — Я не знаю, где находится Спрут. И никто этого не знает. Но если вы его ищете, то будьте уверены, он вас найдет сам.
Я посидел ещё несколько секунд, затем поднялся.
— Спасибо, мистер Ленц.
— Рад был познакомиться, — снова улыбнулся хозяин. — Воочию.
— Вам обо мне рассказывали?
— О да. Русский из Чикаго, — Отто снова застучал по клавишам ноутбука. — Я о вас слышал.
Развернувшись, я вышел из кабинета. Силы покинули меня, я вновь чувствовал пробирающий холод, безумную усталость, жестокий голод, и желание упасть и заснуть прямо здесь.
Никогда мне не было так плохо, как в этот день. Третий день моего пребывания на улице.
Что ж, я сделал, что мог. Теперь, чтобы не умереть с голоду, мне было необходимо найти работу. Здесь, в этом чужом городе, где всё его население жило по принципу «каждый сам за себя», я не рассчитывал на удачу и легкие победы. Но я и не собирался сдаваться.
В кармане звенела мелочь, передо мной лежал величественный Бродвей, и у меня ещё оставались силы — совсем немного — чтобы бороться за себя. И я был намерен бороться до последнего вздоха.
Глава 2
Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь».
Вначале я бродил, не задумываясь о том, куда иду и зачем. От Коламбус-сквера я свернул направо, прошел пару кварталов и направился на юг. Я смотрел на витрины, пытаясь увидеть хоть где-нибудь объявление о работе, но, наверное, мне просто не везло. Я устал, зверски хотел есть, и окончательно замерз.
В конце концов, после блуждания по улицам, у меня осталось только одно желание: оказаться в тепле и съесть что-нибудь горячее. Конечно, по поводу «съесть» я поторопился, но зайти в кафе, где наверняка окажется теплее, чем на улице, и выпить чашку чая я вполне мог себе позволить — хотя возможно, это станет последней роскошью в моей жизни. Я хотел этого всеми фибрами измученной души и каждым оставшимся в кармане центом.
Именно поэтому я остановился посреди улицы и осмотрелся. Небольшой ресторанчик на углу показался мне уютным и дружественным, почти домашним. Надпись на вывеске я не сумел прочесть, язык оказался незнакомым. Возможно, я подсознательно искал что-то особенное, что-то национальное — любой страны, только бы не безликий американизм, выглядывающий с каждого рекламного щита. Знаете, бывают на свете места, которые обладают своим секретом притяжения; это оказалось именно таким местом.
В животе заурчало, я невольно прижал к нему ладонь. Стеклянные витрины безжалостно показывали покрытое пылью, осунувшееся лицо с горящими глазами, и потрепанную, грязную одежду.
Я проторчал снаружи, наверное, минут пятнадцать, разглядывая свое отражение, пока голод не пересилил стыд. Оправив на себе одежду и наскоро пригладив волосы, я зашел внутрь.
Над дверью мелодично звякнул колокольчик, и мужчина за буфетной стойкой поднял голову. Отступать было поздно.
— Шалом, — улыбнулся он.
Только теперь я сообразил, что меня занесло в еврейский ресторан. Я слабо улыбнулся в ответ: похоже, хозяина не сильно смущал мой внешний вид. Я немного ободрился.