Турнир. Часть 2
Шрифт:
Да и откуда мог знать, что такое секс, человек, который в ходе опытов лишился памяти и давно уже не испытывал желания заняться этим делом. Да и к кому в их лаборатории можно было испытывать интерес? Не к своим же бедолагам-собратьям по серии или ненавистным ученым и лаборантам.
– А почему бы и нет? Я ведь вроде как не урод...
– М-21 спохватился и сник.
– Хотя, что я несу, мы ведь все здесь уроды... Но предложение я получил, - добавил он с некоторой гордостью.
– Хм. Временный партнер на месяц. А ты в курсе, что это значит?
– задал М-24 наводящий вопрос. Вдруг М-21 все-таки в курсе и объяснять ничего не потребуется.
– На время мы будем вместе работать. Согласись, узнать получше о здешних правилах от более знающего - это не тыканье носом во все, что на пути попадется. А то мы с тобой напоминаем двух полудохлых, слепых котят, - вывернулся тот.
Правда, почему полудохлых, он и сам не понял. Кто-то из охраны говорил, что у него дома кошка родила, и даже фотки показывал. Видел он их. Краем глаза. Не впечатлило, но эти комочки, не видящие, куда ползут - наиболее точное описание их с М-24 настоящего.
– От кого хоть предложение?
– полюбопытствовал М-24.
– От одной из здешних сотрудниц?
Перед тем, как открывать глаза "слепому котенку", ему хотелось узнать, что именно тому грозило.
М-21 подумал, стоит ли раскрывать все секреты, вздохнул. Понадеялся на скромность своего напарника, что тот не будет так уж сильно над ним издеваться в случае чего. А то вдруг он чего-то неправильно понял.
– Нет, от одного мужика. От военного.
М-24 чуть было не споткнулся на ровном месте. Пришлось остановиться и вкратце объяснить, что к чему. Двадцать первый молчал долго. Так долго, что его товарищ начал волноваться, не испытывал ли его товарищ каких-то более глубоких чувств к этому соискателю счастья или других радужных надежд.
На базе в основном размещались одни мужики, и от природы деться было довольно сложно. Разве что если побочные эффекты модификации отбили всякое желание и возможность получения "маленьких удовольствий" сексуальной жизни. Вот потому, многие и не парились насчёт пола своего партнера.
Но как воспримет все это Двадцать первый? Разозлится и пойдет объяснять предложившему, что он "не такой"? А вдруг согласится?
На душе почему-то стало паршиво.
Нет, его друг не был таким уж непривлекательным. Мышцы присутствовали. Тело не выглядело слишком накаченным, но и дрыщом Двадцать первого назвать было нельзя.
Сколько раз они находились друг с другом в душевых помещениях? Все что возможно изучили во всех деталях, хотя и без заднего смысла.
А этот шрам Двадцать первого, пересекающий губы - многие находили эту отметину чрезвычайно привлекательной...
И все же, с чего бы на этот сомнительный шаг решился практически "чистый" военный?
– А я-то думаю, что это они все о каких-то "толстых червяках", да о "встающих дружках" болтают. Порадовался, что у меня такого нет. Не представляю себе, как мой собственный член будет вставать на какого-то мужика по команде "смирно". Он же не солдат, в конце концов, - задумчиво протянул немного изумленный обратной стороной незадачливого инцидента, М-Двадцать первый.
М-Двадцать четвертый слегка опешил.
Между тем, оба уже приближались к "своей" столовой.
Работа работой, а обед по расписанию.
– Да и нет у меня никакого желания видеть чье-нибудь "бодрое с утра достоинство" какого-то хмыря, - продолжил М-21, не обращая внимания на начинавшийся нервный смех напарника.
– Я раньше думал, что все эти фокусы с встающим членом побочные эффекты от модификаций... Эй, Двадцать первый, чего ты ржешь? Мы уже подошли к столовой. Разнообразим собственное меню в офицерской столовке? Оно у них вкуснее, чем у нас.
Не обращая внимания на внезапно остановившегося М-24, оборотень зашагал дальше, мимо их скромной казенной забегаловки. А вот М-24 вдруг понял, кто мог предложить его напарнику такой "союз". Если бы тот был хоть чуточку адекватнее, то не стал бы так переживать за своего товарища.
Приняв, наконец, единственно верное для него самого, и надо надеяться, для М-Двадцать первого тоже, наилучшее решение, он действовал не раздумывая. Тот самый военный, про которого Двадцать четвертый подумал, наблюдал за ними сейчас сквозь широкое окно в холле столовой.
– Двадцать один, - резко позвал он своего напарника, надеясь, что тот наблюдателя не заметил.
Развернуть модифицированного лицом к себе, учитывая, что напарник был ниже него самого почти на полторы головы, не составило никакого труда. Впиться поцелуем в губы, так, чтобы у Двадцать первого не было возможности отвертеться от навязанного поцелуя - задача уже посложней. Пришлось обхватить руками за поясницу и крепко прижать к себе. Ничего не понимающий и потому несопротивляющийся его объятьям М-Двадцать первый показался ему легким, мягким и горячим.
Губы тоже вдруг оказались мягкими и послушными. Словно на мгновенье тот вспомнил, что такое "поцелуй".
Начала кружиться голова. Пришлось взять себя в руки. В конце концов, он достиг того, чего хотел. Он видел краем глаза, как наблюдатель сплюнул, развернулся и пошел по своим делам, не оглядываясь.
М-21 на несколько мгновений застыл, а затем возмущенно забарахтался в его медвежьих объятьях.
Наверняка готовился выдать какую-нибудь очередную глупую реплику, только не мог подобрать слова - совсем нецензурные, или так, не очень - так что М-24 его опередил:
– С посвящением в мутанты, придурок. Боюсь, что твоя незапятнанная репутация теперь безнадежно испорчена.
Арена перед "забегом мутантов". ДА-5
Энсьерро (исп. encierro, от encerrar - запирать) - испанский национальный обычай, состоящий в убегании от специально выпущенных из загона быков, коров или телят. Прогон быков в специальное помещение перед выходом на арену.
Разумеется, никто из ДА-5 никуда уходить из спецгруппы не собирался. Наоборот, вышестоящее начальство, а, по слухам, это была чуть ли не сама доктор Айрис, непосредственный руководитель всего проекта, решило усилить команду, добавив пару новых модифицированных.