Турнир. Часть 2
Шрифт:
Внешность зачастую бывает обманчива, и здоровяк выращивает эту культуру по зову души, а вовсе не для употребления в качестве пищи.
Шарк нервно грызет карандаш, пытаясь усидеть в широком кожаном кресле. Оно расположено наискосок от центра комнаты, немного в стороне от "плазмы".
Тао подсунул ему очередную анкету со словами "это новейшая методика сбора данных".
Одним из вопросов, на которые следует дать ответ, является откровенная провокационная чушь: "В ситуации безвыходного положения вы бы смогли съесть своего домашнего питомца?"
Шарк, конечно, тот еще маньячок, да, он немного неуравновешен характером. У него отвратительная прическа и масса причин ненавидеть человечество. Но вот навешивать всякие ложные ярлыки и обвинения в необоснованном насилии и жестокости по отношению к животным... Да у него просто слов не хватает чтобы, выразить праведный гнев, что обуревает его сейчас...
Шарк отбрасывает в сторону карандаш и в порыве неконтролируемого раздражения хватается за свои маленькие и изящные холодные игрушки.
Они у Акулы всегда с собой. Иногда это здоровенные тесаки типа классических ножей Боуи, с которыми американские "джи ай" прорубали себе путь в дебрях Кореи и джунглях Вьетнама. Иногда - крохотные "метательные стрелки" или целая серия ножей типа Blazing Arrow.
Что они понимают в настоящем профессиональном убийстве?
Люди - это примитивные в целом и в частности существа, обладающие в некоторых тяжелых случаях крохотными зачатками разума, как, например, Хаммер, и зачастую они сами напрашиваются, так сказать, "на шило в живот", а животные - это же беззащитные и бессловесные божьи создания...
Тощий, как будто всю службу в армии он сидел на одном лишь минимальном пайке, а не питался в специализированной столовой, Бешеная Акула не понимает одной принципиальной вещи: ну ладно, можно в горячке или по дурости заколоть собаку или какое-то другое любимое домашнее животное, но чтобы его же потом и съесть?
Мечущаяся вздыбленная фигура Шарка волей-неволей привлекает внимание минимум двоих членов команды. Хаммер и Такео уже отстрелялись с такой же "чухней" во второй половине дня. У обоих сильное подозрение, что это никакое не психологическое исследование, а банальный розыгрыш и подстава со стороны хакера. Однако лидер дал им понять, что ответы конкретно по этому пункту принесут ему массу полезных сведений о моральном облике каждого участника его элитной спецгруппы, так что оба быстренько раскидали ответы по незаполненным графам.
Оба, не сговариваясь, написали "да" в самых возмутительных и спорных, по мнению Шарка, пунктах.
Хаммер резонно заметил, что это же "в крайнем случае".
Такео признался, что в школе снайперов на курсах выживания без предметов первой необходимости вместе с напарником как-то зажарил на спичках мышь. Спички, правда, тоже брать в поход было не положено, но курсанты как-то умудрились на себе их спрятать.
– В общем, чтобы сержант нас не спалил, нам даже обгоревшие спички пришлось закапывать. Так что сейчас я при случае могу съесть все, что угодно, правда, кроме человечины.
Каннибализм Шарка не беспокоил, его донимал вот именно этот вопрос про питомцев.
В конце концов, беготня и нечленораздельные вопли Акулы вынудили оторваться от гуляния по Сети и самого Тао.
Уяснив суть необоснованных претензий модифицированного к своим бездушным и жестокосердным коллегам, Тао резонно заметил:
– А чего ты так переживаешь? Есть даже специальные фермы, где выращивают собак и кошек мясных пород. И потом, ты же без проблем поедаешь свинину или говядину?
Нет, с этой распущенной молодежью явно творилось что-то неподобающее и несусветное!
В целях успокоения нервов Акула выбросил пару десятков ножей по специально привинченным в разных углах мишеням.
Побегал еще пару десятков минут и принялся перечитывать своего любимого Жана-Поля Сартра.
Время от времени все его страстно желающее доказать свою правоту существо содрогалось в приступе бессильной злости и ярости.
Что за жестокий народ! О, времена! О, нравы!
Четвертый официальный день Турнира. М-21 и М-24
Во время обхода вверенной им территории, куда их отправили для наблюдения за тренирующимися модифицированными их блока, М-24 обратил внимание, что его спутник чем-то озабочен. Ехидничает меньше обычного, почти не реагирует на замечания, хмурит брови.
– Что-то случилось... друг?
М-24 немного помедлил, прежде чем употребить это немного пафосное, и в то же время интимное слово. Обычно они называли себя несколько иначе, но здесь, на этой базе, все было по-другому. В обиходе было слово друг, а не брат или приятель.
Вот он и начал "перенимать" местные словечки.
Его напарник рассеянно кивнул, а затем, спохватившись, поспешно ответил:
– Нет, все в порядке.
– Я же заметил, что ты не такой как обычно, значит, рано или поздно и другие обратят на это внимание, - сказал М-24. Они давно уже решили, что им не стоит слишком часто светиться, перед начальством или перед негласными местными "авторитетами". Опасно.
М-21 долго собирался с мыслями. Тянул время, в какой-то степени надеясь, что им помешают. Но никто из тренирующихся не обращал на них внимания.
"А вот когда они не нужны, то и дело цепляются", - с неудовольствием подумал он.
– Знаешь, что мне сегодня сказали утром?
– М-21 помялся еще немного, но потом все же решился и выложил начистоту.
– Мне предложили стать временным партнером на месяц. Я ничего не понял, но на всякий случай обещал подумать. Вот и ломаю теперь голову, на что я все-таки подписался?
– ..., - в первые в жизни Двадцать четвертый растерялся. Ему, тому, кто может в любой момент полазить в чужом сознании, вытаскивая оттуда нужные картинки, образы или информацию, было проще. В любом случае, он отлично понял, во что вляпался его друг. А вот тот - нет.