Турнир
Шрифт:
– Твой передатчик не функционирует! – старался перекричать Бледного глава ЦИКа, демонстрируя ему не подающий признаков жизни УЗП. Что вдруг могло случиться с этим неприхотливым устройством, да еще в самый ответственный момент? Черт бы его знал, но раньше оно работало совершенно безотказно. – В чем может быть проблема, отвечай! Нет контакта?! Села батарея?! Или ты все это время пудрил мне мозги, потому что так изначально было задумано?!
Впрочем, и тот, и другой сразу остыли, поскольку сообразили: задумай кто-то из них на самом деле сжульничать, их обман не раскрылся бы так легко и быстро. Обменявшись «яблоками
«Серым», естественно!
Возможно, Мастер Игры и сейчас находился среди нас, вселившись в кого-нибудь из квестеров. Или в самого Кирсанова. Или в его секретаря. Или даже в Бледного, хотя последнее было маловероятно – я знал его не первый десяток лет и сразу заметил бы в нем перемены. Эта мысль, которая еще утром казалась Кириллу Константиновичу паранойей, теперь пришла ему в голову первому из нас. Но мы не стали устраивать между собой новые разборки, выясняя, кто есть кто. Когда обнаружилось, что связь с нашими товарищами отсутствует, это стало для всех нас главной проблемой. Даже потеря алмазов, и та беспокоила Кирсанова значительно меньше, чем исчезновение пакалей по вине столь катастрофического недоразумения.
– У тебя должен быть резервный план! – обратился глава ЦИКа к Бледному. – Такой, который позволял бы, если что, отменить приказ об уничтожении артефактов! Какая-нибудь сигнальная ракета или вроде того!
– Нет у меня на этот случай никакой страховки, – отмахнулся майор. – А даже если бы и была, я не воспользовался бы ею. Потому что после этого ты сразу пошлешь квестеров к черному разлому. И тогда моим людям все равно придется избавляться от пакалей, ведь иного способа заставить тебя и твоих головорезов забыть о нашем существовании нет.
– До истечения срока ультиматума осталось полторы минуты, – доложил Кирсанову секретарь, не сводящий глаз со своих наручных часов.
– Значит, вот так, по-твоему, должна закончиться эта история? – спросил посуровевший Кирилл Константинович.
– Не самый худший конец, если задуматься, – пожал плечами Бледный. – Ты потерял камушки, мы – товар. Так что теперь у всех нас есть повод сесть и подумать о бренности всего сущего. И о том, что было бы нелишне нам с тобой впредь дружелюбнее относиться к незнакомым людям.
– Что ж, я непременно подумаю об этих поучительных вещах, – пообещал Кирсанов. – Но лучше мы побеседуем о них вместе с тобой и полковником Грязновым у меня в резиденции. Не в Америке, естественно, а в России, куда мы с вами отправимся в самое ближайшее время. Да-да, вы не ослышались: у меня, в отличие от вас, есть страховочный план. И называется он «С паршивой овцы – хоть шерсти клок». Пускай я проворонил и «серого», и пакали, но с пустыми руками домой все равно не вернусь… Валерий! Закуй этого болтуна снова в цепи. Да проверь, чтобы он случайно не вырвался – уверен, что он, так же, как его босс, весьма скользкий тип… Что там у нас по
– Полминуты! – откликнулся секретарь. – Если, конечно, их часы не спешат или, наоборот, не отстают.
Часы у Крупье и прочих наших соратников, окопавшихся возле черного разлома, шли с часами Кирсанова минута в минуту. Это стало очевидно, когда стрелки наконец-то показали час с четвертью. Что было отмечено не только секретарем, но и ознаменовано событиями, которые не удалось бы проигнорировать.
Бледный предполагал, что сброс пакалей в аномалию наверняка породит целый парад спецэффектов. Что конкретно он имел в виду, не уточнялось. Но землетрясение, которое началось в час-пятнадцать плюс несколько секунд, несомненно, было с этим связано.
Квестеры уже заломили майору руки и приготовились повторно надеть на него кандалы, когда земля под нами заходила ходуном. Вместе с этим раздался низкий нарастающий гул. Который было трудно сравнить с чем-то определенным, но вряд ли он предвещал нам что-то хорошее.
Все присутствующие на поляне повели себя одинаково: насторожились, испуганно втянули головы в плечи и стали озираться. Даже получившие приказ головорезы хоть и продолжали удерживать Бледного, но сейчас он их не интересовал. Такое землетрясение должно было ощущаться не только в Орегонской зоне, но и за ее пределами. Поэтому уверен, что кроме нас те же ощущения испытывали еще сотни тысяч человек. А те из них, кого сейсмические толчки застали в зданиях, небось, выбегали в страхе на улицы. И правильно делали, потому что где-то явно не обошлось без разрушений.
Спустя минуту колебания почвы и гул начали утихать. Похоже, что катаклизм разразился по большей части в том мире, куда отправились пакали, а до нас долетели лишь его отголоски. Но едва Кирсанов окликнул подчиненных и велел им поторопиться с отходом в лагерь, как вдруг громыхнуло так, что все даже присели, словно над нами на бреющем полете прошел реактивный истребитель. А секретарь и вовсе не устоял на ногах и, неловко взмахнув руками, плюхнулся на пятую точку.
После такого грохота уже никто не озирался. Все смотрели в одном направлении – на вершину Маунт-Худа. Оттуда и долетел до нас грохот. И там сейчас происходило такое, отчего у меня вмиг перехватило дыхание, а волосы встали дыбом.
Еще минуту назад снеговая шапка вулкана безмятежно возвышалась над нами, а теперь изрядная ее часть взлетела в небеса, превратившись в облако пара. С каждым мгновением оно становилось все темнее, поскольку к нему примешивались дым, пепел и пыль. Этот бугристый шевелящийся столп разрастался на глазах вверх и вширь. И когда он полностью почернел, в нем появились яркие краски: пламя, струи выплескивающейся лавы, а также лавовые бомбы – этакие гигантские «брызги», величиной от футбольного мяча до автобуса.
Извержение вулкана – вот чему предшествовали кратковременные сейсмические толчки и гул! Его истинную мощность могли определить лишь вулканологи. Но до катастрофы уровня Кракатау эта явно недотягивала, поскольку иначе мы бы уже обратились в пепел, а на месте Маунт-Худа зияла бы гигантская воронка. Недотягивала наша катастрофа и до сгубившего Помпеи легендарного извержения Везувия, но тут уже нельзя было утверждать с полной уверенностью. Извержение только началось, и во что оно выльется дальше, мы не знали.