Турнир
Шрифт:
Поляна, где мы вели переговоры с Кирсановым, была отсюда не видна. Но, по моим прикидкам, она могла исчезнуть в раскаленном потоке с минуты на минуту. А озеро Триллиум – минут через пять-семь. Потом ворвавшаяся в озерную котловину лава должна была, теоретически, замедлить свой ход. А озеро – остудить какую-то ее часть. Хотя, судя по ее количеству, завтра Триллиум прекратит свое существование. Как? Да просто выкипит без остатка и наполнится до краев застывающей лавовой массой.
Лагерь Кирсанова располагался по правую руку от нас. Поэтому вопрос, с какой стороны огибать озеро – справа или слева, – перед нами не стоял. Повернув налево, мы побежали вдоль берега,
Когда мы, обогнув северную оконечность Триллиума, снова повернули на юг, то уже не видели перед собой ни зги. Зато позади нас была видна быстро расширяющаяся огненная полоса – таковой виделась нам теперь лава сквозь густую пелену пепла. Он затруднял дыхание, и нам пришлось разорвать на ходу наши майки, чтобы соорудить из них защитные повязки.
– Нам – туда! – прокричал Бледный, помогая мне закрепить повязку на лице, и указал во тьму на лишь ему одному видимый ориентир. – Там есть овраг, который разрезает склон лощины. Лава по нему вверх не потечет – она попрет в озеро и дальше на юг. Так что если прибавим ходу, то добежим до оврага прежде, чем поджарим себе пятки.
Шутка про пятки едва не стала пророческой. Когда мы отыскали в темноте на склоне тот овраг, лавовый фронт был настолько близок к нам, что, обернувшись, я видел, как на нем образуются куски застывающей корки. Она тут же трескалась под напором потока и им же пожиралась. А на ее месте уже темнели новые пятна, судьба которых складывалась аналогичным образом. Трава и кустарник вспыхивали еще до того, как их касался этот гигантский дьявольский язык. Зрелище было воистину завораживающее. Но стоило лишь мне представить, как лава начинает пожирать мне ноги, и я припустил вверх по склону изо всех сил, которые во мне еще остались.
Вскоре мы с Бледным уже смотрели на разливающееся под нами пламенное озеро сверху вниз. Смотрели, естественно, на бегу – исходящий от лавы жар ощущался на большом расстоянии, а у нас не было желания прогревать свои кости. Мы и без того едва дышали после горячей безостановочной пробежки. А тут еще проклятый пепел, который облепил нашу промокшую от пота одежду и сразу превратился в слой мерзкой грязи! Оттирать которую не имело смысла, потому что через минуту на ее месте налипала новая.
Кашляя, бранясь и спотыкаясь, мы, тем не менее, шаг за шагом взобрались на склон лощины. И, бросив прощальный взгляд на лаву, чей отражающийся в водах Триллиума фронт казался в два раза шире и страшнее, потопали дальше. Отыскать во мраке тропу, по которой, предположительно, сбежали отсюда наши товарищи, было сложно. Но Бледный заверил меня, что найдет то ущелье, поскольку его пересекала линия высоковольтной передачи, на чьи опоры мы непременно наткнемся.
Как долго мы с майором ковыляли во мгле, неизвестно – вскоре я просто потерял счет времени. В моем скованном состоянии только и оставалось, что брести за проводником, который то и дело помогал мне перебираться через поваленное дерево или нагромождение валунов. После того как мы с Бледным проделали это в двадцатый или тридцатый раз, он действительно наткнулся на свою ЛЭП. Вот только на опоре и вокруг нее не нашлось ничего такого, из чего мы могли бы сварганить отмычку для наручников. Поэтому мне пришлось
Ущелье, по которому не удалось бы проехать на квадроциклах, для пеших прогулок тоже подходило слабо. Но наша главная проблема – лава – добраться сюда в ближайшие часы не могла, а с прочими трудностями нам было не впервой справляться. Сбиться с пути здесь невозможно в принципе – куда денешься из глубокого желоба? А заканчивался он, как заверял Бледный (я карту этого района помнил плохо), километрах в десяти южнее Триллиума. В безлюдном месте, где мы могли выбирать, куда податься дальше и на каком участке пересекать границу.
Сюрпризы на этом маршруте также не исключались. Хотя сейчас, когда мы остались безоружными, а я разгуливал в кандалах, нам и так хватало неприятностей. Однако сюрприз, на который мы наткнулись, отмахав по ущелью пару километров, нас не огорчил, а обрадовал. Да и как было ему не радоваться, если его оставили для нас наши товарищи?
Мы могли и проглядеть болтающийся на ветке ранец – к этому часу все вокруг покрывал толстый слой серого пепла. Был он и на ранце. Но тот нарочно подвесили к дереву над единственной в ущелье охотничьей тропкой, чтобы привлечь внимание того, кто будет по ней проходить. А поскольку охотники тут нынче объявлялись редко – если вообще объявлялись, – то мы не усомнились в том, что подарок предназначался нам.
Что бы ни думали о судьбе Бледного Крупье и остальные, они допускали, что он может выжить и удрать от квестеров. А если так, значит, он рванет от извергающегося вулкана на юг этим же кратчайшим маршрутом. И не откажется подобрать кое-какие нужные вещички, которых у беглеца при себе наверняка не будет.
– Ну, здравствуй, мой старый боевой приятель! – возликовал Бледный, когда отряхнул снятый с ветки ранец и обнаружил, что тот вдобавок принадлежит ему. – Надеюсь, Крупье и Гробик растащили не все мое добро, а только порножурналы, которые мне сейчас даром не нужны.
– Как насчет оружия? – поинтересовался я, устало присаживаясь на камень.
– Как раз это и хочу выяснить, босс, – отозвался майор. И, отложив ранец, начал внимательно осматривать землю под деревом, на котором тот висел.
Когда в прошлом мы оставляли такие подарки, например, отставшим от отряда товарищам, то никогда не клали оружие вместе с прочими вещами. В целях безопасности – а вдруг их ненароком обнаружат враги? Оружие в таком случае припрятывалось рядом в каком-нибудь тайнике. Таком, который нашим людям не придется долго искать, но на который враги не обратят внимания. Вот почему, отыскав адресованную нам посылку, мы резонно предположили, что возле нее обнаружится еще одна. Не столь заметная, но не менее ценная.
Так и вышло. Пистолет и три магазина к нему лежали в углублении под тяжелым камнем – самым крупным из тех, что валялись здесь же по краям тропы. Второй пушки там, естественно, не оказалось. Крупье и в голову не пришло, что Бледный будет удирать в компании воскресшего босса, кремированного не далее, как нынешним утром. Но я не огорчился, ведь в ранце майора наконец-то отыскалась вещь, в которой я нуждался сейчас гораздо больше, чем в пистолете.
Швейцарский армейский нож!
В этом многофункциональном карманном гаджете, который назывался ножом лишь формально, имелся встроенный в рукоять пинцет. Согнув его концы, я соорудил отмычку, которой и вскрыл замки на кандалах. А Бледный тем временем порылся в оставленных ему вещах и тоже нашел кое-что интересное.