Туз Черепов

Вудинг Крис

— Я… э… это… ну, я полагаю…

— Давай, что-то наверняка изменилось, — сказала она. — Что тогда было иначе? Чем жизнь на флоте отличалась от жизни на «Кэтти Джей»? Что там было такого, чего нет здесь? — Она попыталась придумать что-нибудь самое очевидное и предположила: — Дисциплина?

Крейк щелкнул пальцами и указал на нее.

— Дисциплина, — сказал он так, словно она только разрешила головоломку.

— Дисциплина… — задумчиво протянул Харкинс. — Э… да, действительно. Я хочу сказать… ну, ты знаешь, мне вроде как нравится вставать каждый день в одно и

то же время. Тренироваться со своим взводом, все вместе. Никто не в центре внимания, никто не лучше другого. — На его лице появилась слабая улыбка. — А люди вроде Пинна… Ему бы никогда не разрешили остаться таким. Ну, я хочу сказать, что вначале он бы повыкобенивался, но сержант быстро выбил бы из него всю глупую наглость. Либо он стал бы в строй, либо чистил бы уборные! Тогда мы были командой; ты аплодировал товарищу, а не пытался украсть его славу. И когда мы вместе вылетали на задание, когда твоя жизнь была в их руках, а их жизнь — в твоих, это было… Даже не знаю, это было просто… — Он пожал плечами. — Безопасно. Не так, чтобы совсем безопасно, я хочу сказать, мы же были на войне, верно? Но безопасно, как дома. Все на своем месте, ты знаешь, что должен сделать, ты знаешь, каждого и каждый знает тебя. — Он быстро хлебнул из фляжки и кивнул себе. — Да. Безопасно. Так и было.

Крейк изумленно уставился на Ашуа:

— Ты знаешь, что он никогда не говорил так много об этом?

— Быть может, никто не потрудился спросить? — радостно сказала она. Она была довольно собой. Никто не обращал внимания на Харкинса, за исключением Пинна, который мучил его. А Ашуа чувствовала слабость к аутсайдерам и неудачникам, особенно когда была слегка навеселе.

Она хлопнула Харкинса по плечу, и, впервые, он не вздрогнул.

— Харкинс, твое понятие о счастье похоже на мой самый ужасный ночной кошмар, но я все равно выпью за него.

Они все подняли кружки, хотя Харкинс выглядел немного озадаченным. Но потом он улыбнулся, а ни один из них не видел этого слишком часто.

Она оставила Харкинса с Крейком и, слегка покачиваясь, отправилась через забитое народом помещение в туалет. Она чувствовала себя хорошо, да что там, просто великолепно после последней ночной победы, и ей не надо было волноваться о будущем. Жизнь на «Кэтти Джей» оказалась лучше, чем ожидалась. Она выторговала себе путь на борт, чтобы спастись от врагов, но всегда собиралась уйти, когда придет время. И вот сейчас она спросила себя, действительно ли этого хочет.

Они были отличные ребята, все. Она просто влюбилась в Малвери, ей очень нравился Крейк, да и остальные тоже были нормальной бандой, даже кэп. Когда они впервые встретились, она посчитала его слегка аморальным, но, к ее удивлению, после того, как она присоединилась к команде, он не стал подкатываться к ней. На самом деле она даже прониклась к нему теплыми чувствами, как к человеку, наперекор своим самым лучшим инстинктам.

«Осторожнее, — сказала она себе. — Не слишком привязывайся к этой команде. Ты знаешь, что произойдет, рано или поздно. То, что всегда».

Ашуа привыкла заботиться только о себе. Именно так она выжила, сирота на истерзанных бомбами улицах Раббана.

Она заключала союзы, которые были нужны ей, и бежала, когда становилось тяжело. За всю свою жизнь она доверилась только одному человеку — Маддеусу Бринку, беспутному аристократу и торговцу наркотиками, который принял ее в приступе пьяной благотворительности. Много лет он заменял ей отца, пока, с характерной для него бессердечностью, не выгнал ее из своего дома, снова отправив в свободное плавание.

Она хорошо выучила урок.

Маддеус, подумала она, и на нее нахлынула тяжелая печаль. Маддеус, гниющий в жаре Шасиита, Маддеус, которого медленно убивает отравленная кровь, Маддеус, проводящий свои последние недели в наркотическом угаре. Быть может, он уже мертв? Возможно. Но он предельно ясно высказал свои желания, и она достаточно уважала его, чтобы держаться подальше. Помимо всего прочего, он отослал ее из Шасиита ради ее собственной безопасности; она не настолько глупа, чтобы вернуться назад.

Добропорядочная леди нашла бы туалет «Сломанного Якоря» отталкивающим, но потребовалось бы намного больше, чтобы оттолкнуть Ашуа. Закончив, она вышла и вернулась в шумный бар.

— Ашуа Воде? — послышался голос рядом с ней.

За полудара сердца Ашуа выхватила пистолет и прижала его к животу мужчины. Ее опыт подсказывал, что быть узнанной — почти всегда плохо.

Она не знала его. Плоское, невзрачное лицо, все в складках и морщинах среднего возраста. И ее встревожил запах. Дымная смесь дерева, приправ и благовоний. Тип запаха, который часто прилипает к богатым самарланским купцам.

Запах из Шасиита, из ее прошлого. И вот это означало неприятности.

— Я вам не враг, мисс Воде, — спокойно сказал мужчина. Она стояла так близко к нему, что ее тело скрывало оружие, которое она держала в руке. Остальным клиентам бара, очевидно, было до фени.

— Я сама это решу, — ответила она.

— Я принес новости. Джекели Скрид мертв.

— Вранье.

— Уверяю вас, чистая правда.

— Ты кто?

— Меня зовут Барго Оскен. Конечно вы помните Дейгера Тойла?

— Конечно. И я помню, что Скрид убил его. Кто он тебе?

— Я заменил его.

Ашуа поглядела ему в глаза:

— Это ты так говоришь.

— Мисс Воде, — ровным голосом сказал он. — Если бы я хотел вас убить, я не стал бы подходить к вам в переполненном баре. Я не работаю на Скрида. Я работаю на людей, которые убили его.

Она оценивающе посмотрела на него. Вардиец, образованный, вероятно мелкий аристократ, судя по акценту. И, если судить по мягкому животу, не представляет физической угрозы.

Она убрала ствол. Оскен облегченно выдохнул, единственный знак, что он вообще был напряжен.

— Сюда, — сказал он, указывая на маленький стол, спрятанный в углу. Она подошла к столу и заставила Оскена ждать, пока проверяла стол и стулья в поисках спрятанного оружия. Опасность быстро протрезвила ее.

— Вы очень подозрительны, — заметил он.

— Как и вы, окажись вы на моем месте, — ответила она. — Садитесь.

Они уселись. Ашуа разглядывала его в дымном свете газовых ламп. Ночь уже опустилась на город и заглядывала внутрь через темные окна. Ногами она чувствовала легкую дрожь: недалеко грохотали водопады.