Тварь
Шрифт:
Миксина, понял Шарп, один из демонов ночных кошмаров; она просверливает отверстия в более крупных животных и, вгрызаясь в них, доводит до гибели.
Эдди направил аппарат на лохматый клубок миксин и носом капсулы разогнал их, и тогда Шарп смог увидеть, чем они кормились.
– Кашалот! – воскликнул он. – Это нижняя челюсть кашалота. Ты видишь, Вип?
– Да.
Голос Дарлинга звучал подавленно и издалека.
– Что же, черт возьми, может убить кашалота?!
Дарлинг не ответил, но в наступившей тишине Шарп внезапно подумал: «Я знаю». И покрылся потом. Он напрягал глаза, пытаясь разглядеть что-либо за пределами освещаемого пространства. Рыбы метались туда-сюда, не пропадая насовсем из поля зрения, но внезапно исчезая и появляясь: призраки, пересекающие рубеж света. Своим присутствием они успокоили Маркуса. Когда-то Вип сказал, что, пока рыба находится поблизости, не нужно беспокоиться по поводу акул, потому что рыба понимает электромагнитные импульсы, которые предупреждают, что акула намеревается напасть. А человек понимает это слишком поздно. Так что беспокоиться нужно, когда рыба исчезает.
Но с другой стороны, напомнил себе Шарп, архитеутис – не акула. И поднял свой фотоаппарат к иллюминатору.
29
Глаза твари вбирали все больше и больше света, а другие органы отмечали усиление вибрации в воде. Что-то было поблизости, и это что-то двигалось.
Органы обоняния твари не обнаружили признаков жизни в этом предмете, не дали подтверждения о добыче. Если бы тварь была не такой голодной, она, возможно, проявила бы больше осторожности, могла бы продержаться во тьме и выждать. Но требования плоти побуждали мозг быть безрассудным, поэтому она продолжала двигаться вперед, к источнику света.
Вскоре тварь увидела свет, крошечные булавочные головки свечения, прорезающие черноту, и все ее тело ощутило толчки вибрации, исходящие от этого предмета.
Движение означало жизнь; вибрация означала жизнь. Поэтому, хотя и не почувствовав еще запах жизни, тварь решила, что этот предмет живой.
Она бросилась в атаку.
30
– Этой твари здесь внизу нет, – сказал Эдди. – Мы поднимаемся.
Он потянул на себя рычаг управления.
Шарп взглянул на цифровые показатели на приборной доске. Цифры начали меняться с 970 метров на 969 – до невозможности медленно, подумал Шарп и попытался мысленно заставить цифры мелькать быстрее. Он вздохнул и стал массировать пальцы ног, опасаясь, не отморожены ли они.
Внезапно капсулу тряхнуло, она завалилась на сторону. Шарпа сбило с колен, и он ухватился за поручень. Капсула выровнялась и продолжала двигаться вверх.
– Что это было, черт возьми? – воскликнул Шарп.
Эдди не ответил. Он наклонился вперед, его плечи напряглись. Стефани спиной прижалась к переборке, а руками уперлась в палубу.
– Что это было, Эдди? – задала она тот же вопрос.
– Я не видел, – ответил пилот. – Такое ощущение, как будто мы попали в воздушную яму или над нами проплыло какое-то судно.
– Ты хочешь сказать, это было течение?
Голос Дарлинга по громкоговорителю заявил:
– Такого быть не может. Там внизу нет никаких течений. – Вип помолчал. – Но там что-то есть.
Когда слова Дарлинга дошли до сознания Шарпа, он внезапно почувствовал тяжесть в животе, как будто там находился мешок с камнями. «О господи, – подумал означалось».
Он увидел, что фотоаппарат откатился в сторону, подобрал его, проверил, настроен ли он, и отрегулировал фокус. Маркус заметил, что пальцы плохо подчиняются ему. Они дрожали, и казалось, каждый из них независим и не слушается приказов мозга. Капля пота скатилась с кончика носа на объектив, и Маркус вытер ее полой рубашки.
Он посмотрел на Стефани. Она стояла спиной к нему, объектив ее камеры был направлен на иллюминатор. Она нажата на кнопку, и аппарат отщелкал дюжину снимков за пару секунд.
– Сделай несколько снимков, Маркус, – предложила она, не поворачиваясь.
– Снимков чего? – спросил Шарп. – Я ничего не вижу.
– Объектив имеет более широкий обзор, чем глаз. Может, он что-то увидит.
Прежде чем Шарп успел ответить, капсулу тряхнуло еще раз, весьма сильно. Она накренилась влево. Перед лучами прожекторов промелькнула какая-то тень, на мгновение затемнив их.
– Будь ты проклята, – воскликнул Эдди и схватился за рычаг управления, выпрямляя капсулу.
Шарп прижал фотокамеру к иллюминатору, перемотал пленку, открыл затвор и стал делать снимки.
Капсула опять поднималась. Шарп посмотрел на показатели глубины: 960 метров... 959... 958...
31
Гигантский кальмар мчался во тьме, охваченный приступами нерастраченной ярости. Его щупальца с расправленными когтями молотили по воде, затем сворачивались и били вновь, будто пытаясь исполосовать само море. Окраска животного менялась от серой до коричневой, от желто-бордовой до красной и розовой и снова становилась пепельно-белой.
Один раз он прошел над этим светящимся предметом, оценивая его, а затем попытался убить его, хотя признаки жизни были смутными и неопределенными.
Предмет был с твердым, непроницаемым панцирем, и он защищался, энергично двигаясь и издавая незнакомые звуки.
Кальмар не продолжил нападение потому, что первая атака не дала стимулирующих следов крови или разодранной плоти.
Он двинулся дальше в поисках другой пищи.
Но клетки его плоти не привыкли к воздержанию; от ожидания добычи у него начали выделяться пищеварительные соки. И теперь они вызывали у твари боль, сумятицу и гнев.
В поисках пищи, любой пищи, кальмар метался в воде, постепенно поднимаясь все выше и выше, хотя и вдалеке от отступающего светящегося предмета, не нападая на него, но тем не менее следуя за ним.
32
– Это действительно было что-то, – сказала Стефани, вылезая из открытого люка и усаживаясь на его краю. Она улыбнулась Дарлингу и Гектору, стоявшим внизу на палубе судна.
Шарп протиснулся в люк и сел рядом с девушкой. Он сделал глубокий вдох, наслаждаясь свежим воздухом.
– Вы его видели? – спросил Гектор.
– Мы видели миллион невероятнейших существ, – ответила Стефани. – Существ, о которых я раньше не имела ни малейшего представления. Уж не говоря о том, чтобы заснять их на пленку.