Твари Господни
Шрифт:
По внутреннему ощущению, это и не встреча была, а одно недоразумение. Встретились не встретившись, поговорили не объяснившись… И что теперь?
– Между прочим… – голос Виктора снова вернул ее к реальности, и Лиса неожиданно обнаружила, что так глубоко погрузилась в мысли "о главном", что совершенно перестала отслеживать ситуацию.
"Вот ведь…! Да, что же это происходит?! Я что, совсем ополоумела?"
Оказывается, все уже разошлись, и они с Виктором остались в холле одни. Так и стояли вдвоем посреди просторного зала. Вернее, это, кажется, она, Лиса, здесь остановилась со своим пойлом в одной руке и клятой
"Как он смотрит! Господи, как он… "
– Между прочим, – он смотрел на нее так, что и слова, в общем-то, были не нужны, но…
"Привычка говорить у нас еще не атрофировалась".
– Если хочешь, – начал он по новой. – Возможно, это будет правильно…
"О чем это он?"
– Я подумал… – такого Виктора Лиса еще не видела и даже вообразить себе не могла. Все вроде бы было по-прежнему, но его глаза, и эти жалкие попытки что-то сказать…
"Поцелуй меня, Витя! Сейчас же прекрати нести ахинею и поцелуй!"
– Хочешь, – сказал он наконец каким-то совершенно жалким голосом.
"Что ты делаешь? – хотела спросить она. – Ты же "бог", или я тебя неправильно поняла?"
– Хочешь, я снова стану Августом? Одна трансформация, и…
"Ты идиот, Виктор Корф! Ты… "
– Не надо, – ответила она с улыбкой. – Мне "Вронский" не нужен, Витя. Я люблю своего "Каренина".
Как ни странно, он ее понял. Впрочем, как она узнала в следующее мгновение, ничего удивительного в этом не было, а если и было, то совсем не то, о чем она подумала.
– Забавно, – усмехнулся Виктор, глаза которого, "говорили" совсем другие, гораздо более уместные в данной ситуации "слова". – Ты раскусила мою давнюю фантазию с первого раза.
Настроение его очевидным образом изменилось, но взгляд от этого не стал менее "красноречивым".
– Он тебе так нравится? – искренне удивилась Лиса, одновременно поражаясь тому, что еще может чему-нибудь удивляться, когда он на нее так смотрит.
– Представь себе, – а что Виктор "говорил" Лисе на самом деле, она никому пересказывать не стала бы. – Когда я прочел, – кажется, это произошло в восьмом классе, – "Анну Каренину", Алексей Александрович был единственным героем романа, которому я по-настоящему сочувствовал. Урод, не правда ли?
– Не знаю, – ответила Лиса, но не на тот вопрос, который Виктор задал вслух, а на тот, который вслух произнесен не был. – Но я тебе изменять не стану.
"Я тебя слишком долго ждала, Витя, но ты это все тоже, кажется, проходил".
– И тебе не дам, – закончила она твердо, подходя к нему вплотную и кладя руки на плечи. – И не надейся.
3
На обед они конечно не пошли. Какой, к черту, обед! Они и завтрак нечувствительно пропустили и следующий обед… Время вообще потеряло для них всякий смысл. "Что есть время?" Не было больше времени, и мира окружающего не существовало, и людей его населяющих… Ничего. Как они вообще – мимоходом – не разрушили этот мир, один большой вопрос. Во всяком случае, Лиса определенно помнила, что в какой-то момент – вот только когда? – с треском вылетели стекла из окон, лопнуло зеркало, и огонь охватил стены той спальни, в которой они – Когда? Как? – оказались, и, кажется, даже постель под ними занялась… Но Виктор что-то такое сделал со всем этим безобразием – или это она сама машинально вмешалась? – и огонь угас, и стекла… Лиса была уверена, что со стеклами точно что-то произошло, потому что позже она выбивала их еще как минимум трижды. И еще, кажется, устроила ураган в Южной Атлантике. И, может быть, что-то еще… Лиса попыталась вспомнить, что именно, но ничего определенного в своей опустевшей памяти не обнаружила.
– Витя, – спросила она, наверняка зная, что он не спит. – Как ты думаешь, мы ничего…?
– Ничего, – коротко ответил он, обнимая и прижимая ее к себе.
"Ох, так бы и лежала, так бы… "
– Ты не можешь этого знать, – возразила она вслух, впрочем, не оборачиваясь, чтобы его рука не покинула…
"Ох… "
– Могу, – послышалась ли ей интонация раскаяния в его голосе? – Я… Ну, в общем, я немного следил за тем, чтобы мы не наделали бед.
"Мужчина… мужчины… Они все такие. Во всяком случае, некоторые… "
– Значит? – спросила она, имея в виду последствия их "африканской страсти".
– Ну извини, – ответил он, по всей видимости, имея в виду совсем не то, о чем она спросила. – Я, видимо, вообще не способен утратить контроль над ситуацией, но…
– Глупости! – сказала она и чуть-чуть пошевелила бедрами, показывая, что совсем не сердится.
А за что ей было сердиться? За то, что он такой? Да она на него теперь и вовсе сердиться не могла.
– А что было-то? – спросила она и тут же прыснула, как девчонка, вспомнив старый-престарый анекдот.
"Мадам, после всего, что между нами было… "
– Да, ничего страшного, – успокоил ее Виктор, и в голосе его отчетливо прозвучало облегчение. – Сгорело несколько подстанций в пригородах Парижа и в Люксембурге, но это сущая ерунда. Шторм в Средиземном море, землетрясение в Иране… Впрочем, всего три балла по шкале Рихтера, да еще в Москве выпал снег. Остальное я снивилировал… и стекла тоже вставил.
Теперь он, кажется, улыбался, и его рука…
"Не останавливайся… "
– Ты чудо, – она действительно считала, что он чудо. – А…?
– Могло быть и хуже, – усмехнулся он и его губы на мгновение коснулись ее плеча. – Особенно в Португалии и в Питере, ну а с электричеством…
– Ох! – сказала она, вспомнив вдруг о "соседях", и даже похолодела вся.
– "Откат"! – она высвободилась из его объятий и села в постели, обернувшись к нему лицом.
– Не было "отката", – он не стал садиться, только перевернулся на спину и смотрел теперь на нее, откровенно любуясь и совершенно отказываясь волноваться. Глаза его сияли.
"Не было?"
– Что совсем? Но…
– Вероятно, теперь ты не "засветишься" даже случайно, – боже, как он на нее смотрел.
– Не смотри на меня так, – неискренно попросила она. – Я голая, – и сама заржала, как полная дура, но Виктор был совершенно невозмутим.
– Ты голая уже тридцать пять часов подряд, – уточнил он вслух.
– И откуда только силы берутся, – поддела она, имея в виду "каренинский" облик Виктора.
– Накопилось, – улыбнулся он. – Сделать тебе что-нибудь выпить, или пойдем позавтракаем?