Твари

Ильин Андрей Юрьевич

— Тюремное прошлое, мы понимаем, — кивнул Алексей, криво улыбаясь. Он сидит на том самом троне, у подножия которого коротал время на золотой цепи Борис. Седалище оказалось непомерно широким даже для человека (наверно, мангиг Ротшиль лежал тут, свернувшись в клубочек, как кот! — предположил Алексей), места хватило и для Ксении.

— Он внимательно осмотрел меня, потом я провалился в забытье. Изредка приходил в сознание, чувствовал, что меня несут куда-то, затем оказался в темноте, рев мотора, запах бензина и выхлопных газов, плеск воды… окончательно пришел в себя уже здесь, в этом мире. Рувима встречали, как римского триумфатора — почетный эскорт из воинов и носильщики.

— Все люди?

— Да, — опустил голову Борис. — Я пытался заговорить с кем-нибудь из них — бесполезно! Они

не слышали меня, понимаете? Мой голос воспринимался ими, как посторонний шум, а не как человеческая речь и они совершенно не обращали на меня внимания. Бросилось в глаза, что воины все были одного роста и комплекции, и все рыжие. А носильщики чернокожие. Подбирали в масть, как лошадей! Гнедые, вороные… Воины в легких доспехах из кожи с украшениями из каких-то блестящих камешков. А у негров мягкие попоны на плечах, чтоб, значит, не натирало. И все, больше никакой одежды! Гениталии были открыты, как у животных. Мы же не одеваем трусики на лошадей или собак. Животным это не нужно, а люди не считают аморальным или неприличным их оголенные гениталии.

— И тогда ты все понял?! — с иронией воскликнул Алексей.

— Да, — с горечью в голосе произнес Борис. Он взмахнул руками, лохмотья всколыхнулись, волна неприятного запаха хлынула к трону. — Возле дворца нас ждали…

— Подожди! — взмахнула рукой Ксения. — Я хочу знать, как происходит смена тел. Рувим был человеком. А здесь он превратился в осьминога с копытами.

— Боря был без чувств и ничего не видел. Правда, Борь? — спросил Алексей с нехорошей улыбкой.

— Это действительно было так. Ты чуть не убил меня, помнишь?

— А-а, так это я виноват, да?

— Леш, подожди! Допустим, так. Твое мнение, Борис?

— Миры бывают разными. Наш грубый, материальный. Этот тоньше, астральный, если хотите, — принялся рассуждать Захаров. — Поэтому все такое непрочное, легкое и даже сила тяжести почти втрое меньше. Грубые человеческие тела после перехода становятся ненужными и отторгаются астральным телом, словно кокон.

— А как же мы? Почему наше астральное тело не высвобождается? Из плена! — хмыкнул Алексей.

— А кто доказал, что оно у нас есть? Душа — да, все мировые религии об этом говорят уверенно, как о бесспорном факте. Астральное тело всего лишь предположение сектантов. На мой взгляд, они путают божий дар с яичницей, тем более, что внешние проявления очень похожи.

— Допустим. Но тогда где труп?

— Почему обязательно труп? — возразил Борис. — Настоящий Рувим Дейч вполне может быть живым и здоровым. Трудится где-нибудь.

— Или был в составе того отряда, что охранял старое кладбище. Изуродованный пулями труп валяется среди могильных холмиков. Логично, — вздохнул Алексей. — Ладно, Борюсик, отдыхай. Ты нам больше не нужен.

— Постойте! — воскликнул Борис сорванным от волнения голосом. — Я все понимаю и не претендую на доверие, но я могу быть полезен. Снимите цепь!

— Тут все такое хрупкое и непрочное. Сам снимешь! — усмехнулся Алексей. — Цепь-то не железная.

Он поднимается с трона, но Ксения ласково касается пальцами плеча:

— Не торопись, Леша. Надо подумать.

У Волкова дернулось лицо, скулы отвердели.

— Только не говори мне, что он нужен. Я доверял ему, а он предал! — заговорил он сдавленным от злости голосом. — Нашими головами за свою жизнь расплатиться хотел. Что касается полезности — чем? Чем может быть полезен предатель? Ну, рассказал он нам якобы правду про Рувима, ну и что? Да мне по барабану, кто есть ху! Я ни с кем не собираюсь заключать союзы, объединяться ради общей цели. Здесь все враги, Ксюша! Все!! Надо просто убивать без разбора. Даже безобидных и мирных рошанов, потому что они одного корня с тошавами и еще неизвестно, какое потомство дадут. Ящера пальцем не трону, а этих тварей огнем жечь буду!

— Так я же не возражаю! — как можно ласковей говорит Ксения. — Но разбрасываться людьми, на которых не действует гипнотическая сила, не следует. Да, он трус и предатель, но это все тот же Борис, которого мы знали, а не болван, тупо исполняющий команды тошава.

— У-ух!!! — зарычал Алексей. — Ксюшенька, слезь, пожалуйста, с этого поганого трона!

Автомат прыгает в руки,

пальцы сжимают рукоять, грохочут выстрелы. Пули навылет пробивает спинку, сшибают семь отростков. Cловно ядовитые щупальца расползаются во все стороны и превращаются в тонкую, едва видимую глазом паутину. Она проникает во все щели, контролирует все и вся. Незаметно, исподволь эта паутина опутала каждый камешек, свила уютные гнезда в углах, заполнила трещины. Невидимые и невесомые нити свисают с потолка, ласково касаются волос и открытых участков лица, создавая приятное ощущение легкого поглаживания. Словно маленькие пальчики щекочут. Но, если присмотреться, то увидишь, что на концах паутины шипы. Они вонзаются в кожу и впрыскивают капли яда! Этот яд действует незаметно, он разносится кровотоком по всему организму, скапливается в мышцах, в нервных волокнах, в мозгу. Проходит время и вот уже яд контролирует тебя, подсказывает нужные мысли, решения. И отвергает те, что идут во вред хозяевам этой паутины. Ты думаешь так, как выгодно им, а не тебе. И ты перестаешь быть самим собой, превращаешься в куклу, которую дергают за нитки. Тебе только кажется, что ты самостоятельно принимаешь решения, что ты свободен и крут. Нет! Кукловод дышит тебе в затылок и смеется вместе со зрителями. Твой мир всего лишь кукольный театр, где ты играешь роль «кушать подано»!

Затвор лязгнул, автомат умолк. Последняя гильза, воняя пороховым дымом, кувыркается по полу. Тишина звенит стальными колокольчиками мерзко и надоедливо, как комар в темноте. Борис сжался в комок, уши зажаты ладонями, тело сотрясает крупная дрожь. Алексей шарит по карманам, не находит нужного, лицо досадливо кривится.

— Ксюш, спичек нет?

— Ты решил закурить? — удивилась девушка.

— Нет, что ты! — отмахнулся Алексей. — Подпалить хочу.

Сгребает ногой щепки, сухую траву, хватает за шиворот Бориса. Тот в панике вырывается, решив, что и его хотят сунуть в костер. С прытью необыкновенной бросается прочь, цепь ползет следом, будто сказочная золотая змея. Кольца нежно звенят, отполированное долгой жизнью золото весело играет отсветами. Борис останавливается, наматывает цепь на руки и со всей силой рвет. С потолка доносится хруст, Борис дергает еще и еще… рушится твердь, на пол сыпятся камни и песок, пыль расцветает взрывом. Цепь была намотана на каменный выступ в виде клыка и склепана. Тщедушный Борис вырвал «с мясом» цепь и сломал выступ толщиной с лошадиную голову. Ксения только головой покачала, глядя на такой «подвиг Геракла».

— Жить хочется! — философски замечает Алексей, пожимая плечами.

Спичка туриста, похожая на бомбу для лилипута, вспыхивает шипящим белым пламенем, будто кусок термита. Загораются щепки, тлеет трава, обугливаются пахучие цветы. Огонь карабкается по ступеням, лижет края трона и нахально усаживается в центре. Через считанные минуты пылает трон, огоньки бегут по ветвям, перепрыгивают на нити. Кажется, что даже стены горят, хотя это всего лишь тлеющая паутина.

— Нам туда! — крикнул Борис и неуклюже поскакал к боковым дверям, волоча следом золотую цепь. Алексей криво улыбнулся, взмахнул рукой, типа — и без тебя понятно, что любая дверь ведет прочь.

Сумрачный коридор выводит к свету, за спиной дышит жаром разгоревшееся пламя, с грохотом рушится потолок и валятся стены. Горбатая гора проседает, из многочисленных щелей валит дым, столбы пыли устремляются к затянутому облаками небу.

Глава 6

Разрушенный дворец остается за стеной густого леса. Мощеная плоским камнем дорога лениво петляет среди возвышенностей, изредка карабкаясь на плоскую вершину и торопливо сбегая в густую тень крутых стен. Но чаще шныряет по низинам, укрываясь от жарких лучей отраженного солнца в бледной тени холмов. Дорогу то и дело пересекают ручьи. Потоки аккуратно упакованы в каменные лотки, которые плавно переходят в тоннели. Вода бежит под дорогой, набирая скорость и энергию, пенный поток выплескивается с другой стороны, разбрасывая брызги, радужные пузыри и мелкий мусор. Суетливость быстро уступает место неторопливой солидности, потоки замедляются, толстеют и только по краям можно заметить буруны и микроскопические водоворотики, «остатки былой роскоши».