Тверской Баскак. Книга 2
Шрифт:
«Да уж, будь здрав и консул вместе звучат потешно». – Иронизируя про себя, прохожу к столу и, присев, предлагаю всем последовать моему примеру.
– Присаживайтесь, отведайте, чем бог послал.
Гости уселись, и Ванька Полоз тут же потянулся рукой к чаше с квашенной капустой. Ухватив длинными пальцами щепоть, он бросил на меня прищуренный взгляд.
– Вижу, не бедствуете. – Его бесцветные глазки пробежались по богато уставленному столу.
В сравнении со своим богатырским сотоварищем старицкий боярин выглядел откровенной доходягой. Низкорослый, худющий, с вытянутым
Пока он запихивал и с хрустом пережевывал капусту, я успел подумать, что будь я горожанином Старицы, я такому лицу вряд ли бы доверился.
«Впрочем, – тут же мысленно одергиваю себя, – это их дело, и не стоит судить о человеке по внешности».
Несколько минут мы просто молча едим. Я и сам, честно говоря, проголодался, так что с удовольствием воспользовался гостеприимством Калиды. Жареная курица с гречей и квашенная капуста пошли на ура.
Набив по-быстрому желудок, я, не торопясь, вытер руки и рот лежащим рядом рушником и только после этого поднял взгляд на гостей. Делаю все это нарочно неспешно, дабы ни в коем разе не учуяли моей заинтересованности.
Надеваю на лицо радушную улыбку и прощупываю их взглядом.
– Ну что, гости дорогие, как вам мой городок показался?
– Да уж, расстроился ты тут знатно, посадник. – Федор Еремеич расправил свои богатырские плечи. – Есть чему поучиться.
Его сотоварищ, не скрывая зависти, поддакнул.
– Дак коли деньжищи рекой текут, чаво не строить.
Делаю вид, что не заметил, как они переделали консула в привычного им посадника. Сразу осаживать гостей не хочется, но все же меняю тон и добавляю в голос жесткости.
– Ничего само по себе не приходит, Иван Тимофеич, но в одном ты прав. Богатство, оно как вода, его в решете не удержать. – Поднимаю над столом пятерню и демонстративно сжимаю ее в кулак. – Доход заработать не просто, а сохранить еще трудней! Тут без крепкой руки не обойтись.
Мои слова скорее озадачили гостей, чем что-то прояснили. Они переглянулись, и Полоз озвучил их сомнения.
– Не поймем мы, посадник, к чему ты. Твой человек сказывал, что ты поговорить хочешь, вот нас общество и послало. Ты бы разъяснил нам, о чем толкуешь.
«Все вы понимаете! – Язвлю про себя. – Просто начинать сами не хотите, ждете предложений от меня, дабы торговаться вам сподручнее было».
Я к этой встрече подготовился и весь разговор заранее продумал, поэтому начинаю по плану с капельки лести.
– Все знают, что и во Ржеве, и в Старице народ живет умный да работящий. Да и место у городов этих наивыгоднейшее, ведь на хлебном пути стоят. С одних только пошлин могли бы жить припеваючи, коли бы хлебные караваны через них в Ливонию, да в Литву шли.
Гости мои молчат и реплик не подают. Теперь я вижу, что простоватый вид обоих обманчив. Оба они калачи тертые и помогать мне не собираются. Храня на лицах полную бесстрастность, они терпеливо ждут, когда же я доберусь до сути.
«Тогда придется вам потерпеть». – Мысленно подначиваю их, а вслух продолжаю свою тему.
– Могли бы, но, к сожалению, силенок у них маловато, а вокруг звери матерые, только и ждут как бы накинуться да оторвать кусок пожирней.
Старицкий боярин мое иносказание понял и решился наконец ответить.
– Мы сами может и невелики, но сила за нами все ж стоит. За нас завсегда князья наши готовы вступится, а за ними уже и тень самого Великого князя Владимирского видится.
– Это да, – вроде бы соглашаюсь я, – вот только чего ваши князья стоят, мы нынешней весной видели, когда Товтивил у Ржевы стоял. Тогда Тверь пришла вам на помощь и города отстояла, вот только в другой раз такого может и не случиться.
Федор Еремеич порывается было возразить, но я останавливаю его.
– А Великий князь Ярослав что?! Он бы, конечно, пришел. Литве бы отомстил, непременно! Деревеньки бы их пожег и полон бы взял знатный, вот только вам с того радости было бы мало. Ведь кабы не Тверь, ваши города в развалинах уже стояли, земля была бы вытоптана, а люди бы ваши мерли, как мухи от голода. И ничего из потерь ваших вам бы князья не вернули, может разве что послабление по налогу удалось бы у них выпросить, да и то вряд ли.
От нарисованной мною картины лица гостей помрачнели, и я спешу воспользоваться произведенным впечатлением.
– Я вам об этом не ради хвастовства говорю или что бы заслуги свои превознесть. Нет, не об этом речь! Я говорю о том, что не все возможности в князей упираются. Для обороны и процветания могут быть и другие союзы. Союзы на таких условиях, где вам не придется ждать милости от господ высокомерных, а сами вы самостоятельно будете решать свою судьбы. Вот что я вам предлагаю! Полноправное товарищество, союз трех городов во всем, и в беде, и в процветании.
Бегающие глазки Полоза вдруг остановились и уставились на меня холодными ледяными огоньками.
– Говоришь ты красиво, посадник, а на деле как это будет выглядеть?
В этот раз Калида его все же поправил.
– Не посадник, а консул! – Он провел жестким взглядом по лицам бояр. – Пора уж запомнить.
Оба гостя соглашающе закивали, мол извиняйте хозяева, учтем. Даю им пару секунд прочувствовать свою вину и продолжаю.
– Никто за других за просто так воевать не будет! Это, надеюсь, вы понимаете? Поэтому я вам и предлагаю взаимовыгодный союз. Условия не обременительные. Для начала ваши города присылают по шестьдесят человек в общесоюзное войско. Дают средства на их вооружение, обучение и кормление. Эти люди воюют под моим командованием, а в случае угрозы как Ржеву, так и Старице не только они, но и все Тверское войско приходит вам на помощь. Силу же моего воинства вы видели этой весной. Думаю, было убедительно.
Глаза Старицкого боярина немного потеплели, и в них блеснула торгашеская хитринка.
– Ежели наши люди будут воевать, то нам бы тож следовало решать, когда, с кем и где?
Такой разговор уже другое дело, и я позволяю себе улыбку.
– Разумно! Это можно обсудить. Могу предложить вам два места в Тверской боярской думе. Что скажите?
– Два из тридцати, не маловато?
Я не могу сдержать усмешку.
«Как на рынке ей богу!»
Меня раздражает начавшаяся торговля по мелочам, но я терпеливо изображаю понимание.