Тверской гость
Шрифт:
Скелет что-то ответил. Рангу скривил губы.
– Что?
– спросил Афанасий.
– Это глотатель, - непонятно ответил Рангу и стал накладывать ночному гостю рис.
Афанасий подошел к ним. Голкондский раб как завороженный следил за руками Рангу. Шея его судорожно дергалась. Он был невероятно тощ, и казалось удивительным, что это сочленение костей - живой человек.
Протянутый ему рис раб проглотил мгновенно, облизав пальмовый лист.
Уходивший в палатку Рангу вернулся с какими-то снадобьями. Раб покорно проглотил поданные
Афанасий глядел удивленно.
А раба начало корчить. Глаза его выкатились, он захлебывался...
Через несколько минут все было кончено. Рангу, повозившись у костра, побулькав водой, окликнул Никитина:
– Иди сюда!
Афанасий подошел. На ладони Рангу лежали два камня. От блеска костра камни были кровавыми. Раб, не глядя на людей, опять ел. Но теперь он старательно жевал, насыщался медленно и серьезно.
– Как же... Неужели так всегда?
– спросил Афанасий.
– Нет, - отозвался Рангу.
– Есть другие. Те подрезают кожу. Прячут камни в раны. Но глотать вернее. Никакая стража не обнаружит. Конечно, возиться с ними неприятно и риса на таких уходит больше, но что поделаешь?
– Жутко!
– сказал Никитин.
– Черт знает что! А если поймают его?
– Убьют...
– Значит, из-за горстки риса человек на смерть ходит?
– Ну... Ведь рабы умирают с голода. А так они тянут. Другие, окрепнув, даже бегут.
– Вот, значит, как дешевы алмазы тут. Не знал я!
– произнес Никитин. Не знал!
Раб съел рис и поднялся.
– Дай ему еще!
– быстро сказал Никитин.
– Пусть ест!
Но Рангу отрицательно покачал головой.
– Нельзя. Ему станет плохо от обильной еды. Он может умереть...
Когда раб ушел, исчез в темноте, у костра воцарилось тягостное молчание.
– Так ведется издавна!
– сказал, наконец, Рангу.
– Не мы - так другие возьмут эти алмазы.
Вздохнув, Никитин подобрал отлетевший уголек, кинул в костер, посмотрел на запачканные пальцы, кивнул:
– Уж больно неожиданно получилось... Сегодня больше не надо.
Рангу не стал подкидывать в костер приготовленные было сучья. Огонь медленно умирал. Никитин лежал на кошме, следил за умирающим пламенем, и ему было тяжко и тоскливо. Спал он плохо. Но утром ночные сомнения показались ему слабостью. Он пришел сюда за алмазами, и он добудет их, как бы их тут ни приносили. Будут у него алмазы!.. И он остался у копей.
Они прожили здесь до октября. Рабы приходили не часто. Алмазы у большинства были очень мелкие, нечистые. Лишь к октябрю Рангу и Никитин набрали такое количество камней, которое позволяло закончить торг без убытка, окупить дорожные расходы.
И Никитин стал настойчиво звать Рангу в Бидар.
В начале октября они разобрали шатер и двинулись в обратную дорогу.
Глава седьмая
– Эй, кто такие?
Выехавший из-за холма конный отряд загораживал путь. Всадники неторопливо приближались: застигнутой врасплох повозке некуда свернуть и уже не скрыться.
–
– со страхом прошептал Рангу.
Никитину стало не по себе. Без всяких приключений проделали они уже большую часть пути до Бидара. Обидно, если сейчас что-нибудь случится. С Рангу было уговорено: всякой страже твердить, что ездили в Ориссу, к тамошним князькам, покупать камни. До сих пор сходило. Ну, а как эти воины не поверят, начнут расспросы, да и поймают на чем-нибудь?
Придерживая волов, Никитин думал и о том, что уже не первый мусульманский отряд встречался им. Похоже, Индия зашевелилась, как развороченный муравейник. Воины куда-то скачут, спешат. Не война ли какая началась?
Меж тем отряд приблизился, и Никитин свел брови. Что-то очень знакомое было в передовом, богато одетом воине. Даже конь его - белый, статный напоминал о чем-то...
– Мустафа!
– воскликнул Афанасий.
– Побей меня бог, Мустафа!
Воин тоже узнал Никитина. На мгновение бронзовое лицо гератца выразило замешательство, но он тотчас справился с собой и снисходительно заулыбался.
– Оставьте купцов! Это друзья!
– приказал Мустафа воинам, окружившим повозку. Отряд беспрекословно повиновался ему. Никитин с удивлением глядел на гератца, доставляя Мустафе несказанное удовольствие.
– Тебя и не узнать!
– проговорил Афанасий.
– Хм... А коня своего узнаешь?
– осклабился Мустафа, натягивая повод горячего жеребца.
– Мой жеребец у тебя?! Его же хан Омар купил!
– Вот он! Его назвали Гяуром, в твою честь. А хан Омар был хан - стал барабан!
Довольный своей шуткой, Мустафа громко захохотал, озираясь на воинов. Те усмехались.
– Ничего не пойму...
– признался Никитин.
– Загадками говоришь.
– Да ведь ты давно не был в Бидаре!
– прищурился гератец.
– Все ездишь? А новостей много... Кстати, кто это с тобой?
Мустафа подозрительно разглядывал Рангу, и Никитин почему-то насторожился.
– Погонщик мой, - осторожно ответил он.
– А что?
– А не знал ты такого - Рангу, камнереза?
Глаза Мустафы сверлили теперь обоих.
– Как не знать, - сказал Никитин, предчувствуя недоброе.
– С ним из Бидара шел.
– Куда?
– Да вместе восемь дней ходили, потом разошлись. Он, похоже, в Шри-Парвати собирался. Но зачем он тебе?
– Он враг султана. Плохих ты друзей выбираешь себе, Юсуф.
– Неужто враг? Да чем?
– Э! Рассказывать долго! Он замешан вместе с дедом в заговоре хана Омара. С деда уже спустили шкуру. Один Рангу скрылся. Но и его поймают.
– Не может быть!
– выговорил Никитин.
– Я сам помог раскрыть этот заговор!
– надменно произнес Мустафа. Кстати, ты знал и купца Бхавло. Этого тоже казнили. Благодари хазиначи Мухаммеда - он заступился за тебя, сказал великому визирю, что ты знаком с этими индусами по неведению. Ты можешь вернуться в Бидар спокойно.