Тверской гость
Шрифт:
Киродхар пытливо осматривался, спросил, верно ли, что у купца есть конь.
Никитин понял, показал ему коня.
Киродхар остался доволен. Попивая чай, поданный мрачным Хасаном, спросил, по-прежнему ли купец ищет денег?
Афанасий кивнул.
– Много ли надо?
– Тридцать динаров, - сказал Никитин, сомневаясь, наскребет ли Киродхар и такую сумму.
– Почему так мало?
– заулыбался Киродхар.
– Я принес сто. Зачем человеку отказывать себе в удовольствиях, если он может не скупиться?
"Ого!" - подумал Афанасий. Сказал:
– Нет, сто не нужно. Возьму пятьдесят. А сколько приплаты придется?
– Я беден, - прикрыл глаза Киродхар, всей фигурой являя забитость и ничтожество.
– Если я и даю в долг, то свои последние, собранные годами лишений крохи. Надо помогать ближним. Это угодно богам... Ты скоро продашь коня, получишь с Нирмала. Ты не захочешь обидеть такого старого, нищего человека, как я.
"И про Нирмала знает!
– отметил Афанасий.
– Ну, шельма!"
– Да какое уж у меня богатство!
– вслух ответил он.
– Видишь, как живу. Коня за сколько ни продай, все равно в дороге истрачусь. Я же издалека. А жизнь дорогая.
– Да, да, да, - завздыхал Киродхар.
– Все дорого. Сам впроголодь живу. Сам бедствую. Да, да, да...
– Ну, так сколько?
– спросил Никитин.
– Оба мы бедные, оба обиды друг другу не хотим... Сколько?
Киродхар с сокрушенным видом сложил ладони:
– Пусть лучше я пострадаю, чем обижу человека... Обычно берут с должника долг и еще половину всей суммы. Но я попрошу только треть. Возьми шестьдесят динаров и через месяц вернешь мне восемьдесят.
Никитин вытаращил глаза:
– Треть? Восемьдесят?
Ему показалось, что он ослышался. Киродхар обеспокоено поерзал на подушке:
– Разве треть трудна для богатого человека? Я прошу немного. Только треть.
– Нет. Так я денег не возьму!
– решительно сказал Никитин.
– А сколько бы ты мог дать?
– смиренно спросил Киродхар.
– Ну, десятую долю... и то много!
– Как много? Как много?
– всполошился Киродхар.
– Обойди весь Бидар меньше, чем я, никто с тебя не возьмет.
– Проживу как-нибудь, - сказал Никитин.
Киродхар обиженно приподнял плечи:
– Я хочу помочь. Только помочь...
Он ушел несолоно хлебавши. Хасан брезгливо вымыл посуду.
– Грязная собака!
– бормотал он.
– Теперь ты видишь, господин, какие они...
Никитин обиделся на Бхавло. Какого дьявола такого живоглота прислал?
При встрече прямо сказал об этом. Купец нахмурился:
– Этого я не ожидал. Он хотел взять с тебя, как с последнего огородника... Но я с ним поговорю.
– Нет уж, избавь меня от Киродхара... Чем хоть он занимается, откуда у него, у нищего, деньги?
– Киродхар - нищий? Киродхар, возможно, самый богатый человек в Бидаре. Он ростовщик. Ему должен каждый третий индус.
– Да ну? А почему ж он так бедно живет?
– Если б он жил иначе, его бы обложили огромным налогом, могли бы ограбить и, наконец, просто отнять деньги Но Киродхар всегда в тени. Обычно он и в долг дает через подставных лиц. То, что он сам пришел к тебе, удивительно. Это знак доверия.
– Вот спасибо!
– сердито усмехнулся Афанасий.
– Уважил. Чуть шкуру не спустил!
Больше о Киродхаре не говорили. Двадцать динаров нашлись у Карны.
Бхавло собрался уезжать. Его бидарские хлопоты закончились, по-видимому, благополучно.
– С барышом тебя?
– спросил Афанасий.
Тот медленно приподнял веки, пристально поглядел и как-то странно произнес:
– Пока нет... Но скоро я получу свое. Теперь скоро. И с самого султана.
– Загадочно!
– Почему же?.. Я жду справедливой платы.
И Никитин впервые услышал смех Бхавло. Но смех этот был жуток.
Нирмал перед самым отъездом Бхавло устроил праздник. Его младшему сыну исполнился год, семья отмечала "день риса", день, когда младенец впервые получает пищу взрослого человека.
Нирмал позвал на праздник и Никитина. С некоторых пор индусы стали питать к нему большое доверие.
Причиной этому послужили никитинские откровенные разговоры с Карной, его доброжелательный интерес ко всему индийскому, слухи о перенесенных Афанасием от мусульман обидах.
Правда, индусов смущало безразличное отношение Никитина к кастам. Проходя однажды по чамраути, Афанасий взял на руки ребенка-кори* и стал играть с ним. Когда рассказ об этом достиг Карны, камнерез нашел нужным поговорить с русским.
______________ * Кори, мачи, дхоби, чамары - различные касты "неприкасаемых".
– Даже мусульмане признают касты!
– укоризненно сказал он.
– Я по-другому на людей глядеть приучен. Перед моим богом все равны. Все одинаковы.
Старый камнерез возразил:
– Но ты сам рассказывал, что у вас есть тоже раджи, воины, брамины... Я знаю, они называются иначе. Однако в чем разница? Разве ваш раджа отдаст дочь за купца? И разве вдова воина выйдет замуж за пахаря? Скажи, кто был твой отец?
– Ну, купец...
– О! И ты купец. А сыновья оружейников кем становятся?
– Да обычно и они оружейники...
– В чем же разница?
– Есть разница. У нас, видишь ты, брамином может райот стать. Мужики решат - и станет служить. И воинами все бывают: и пахари и ремесленники. Это - если враг напал...